Смерть Анны Ор(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том XXII)
Шрифт:
Цветные войска, британские, греческие и французские войсковые части несли сторожевую службу в городе… И все эти люди ходили по поверхности бурлящего и готовящегося к извержению вулкана, по тонкой искусственной поверхности, под которой уже гудело, содрогалось и готовилось извержение… Ибо рабочие массы оккупированного района уже поняли, что только вооруженным восстанием можно избавиться от той накипи спекулянтов, оккупантов, офицеров, тысяч и тысяч паразитов, облепивших Одессу, как моллюски облепляют корму погрузившегося в воду корабля…
Город, центр города, жил в горячечном состоянии…
Но каждое утро на улицах находили десятки трупов.
Предместья города, рабочие районы молчали, контрразведка Деникина действовала здесь вовсю, почти в каждой рабочей семье не досчитывались брата, мужа, отца… И это молчание рабочих районов больше всего пугало командование как добровольческой армии, так и оккупационных властей: ибо за этой грозовой тишиной таилось то самое извержение вулкана, которого смертным страхом боялись люди из центра…
Англичане и французы тратили огромные суммы, баснословные количества фунтов и франков на шпионаж и контрразведку, на поддержку белых и зеленых. На поддержку тысяч бандитов, состоявших на службе одновременно у британцев, у французов и у белых. Ибо британское командование принимало все меры к тому, чтобы влияние Британии превалировало над влиянием Франции. А французское командование делало то же самое…
Закончившие схватку на западном фронте хищники готовились к разделу Ближнего Востока и побережья Черного моря и уже оскалились друг на друга… Патриотическая печать, желтая пресса всего мира пела гимны единению союзников, но уже проскальзывали инспирированные министерствами иностранных дел заметки о расходящихся интересах на Востоке… Армии еще стояли под ружьем, только что начиналась демобилизация и штыки миллионов созванных на бойню еще могли быть использованы против вчерашних друзей.
Неслыханное преступление, в которое обманом были втянуты миллионы людей, продолжалось.
Полковник Гаввард, просматривая утром газеты, сказал сквозь зубы ночевавшему у него командиру крейсера «Адмирабль» Артуру Томсону:
— Снова двадцать трупов на улицах. Это повторяется каждую ночь.
Артур Томсон стряхнул пепел со светло-серой пижамы и спросил:
— Бандиты?..
— Контрразведка. И, кроме того, из рабочих районов… И, кроме того, провокаторы. И, кроме того, солдаты… И кроме того… — мистер Гаввард махнул рукой…
Мельком просмотрев четвертую страницу, он сказал:
— Томсон, сегодня вечером маскарад… Мы должны быть там по многим соображениям… И, главным образом, из-за того, что французское командование будет там, конечно… Это полковник Маршан, продувной тип…
Томсон переспросил:
— Маршан, это знакомая фамилия?.. Он дрался на каком фронте?
— Он был в Сирии, с оккупационными войсками… Кажется…
Томсон сказал:
— О… Я помню его… Это действительно бестия… Я высадил десант, человек сто, в пяти милях от мыса и эта бестия предала нас Муджехему, вождю повстанцев… Мне в голову не могло прийти, что полковник французской армии, наш союзник может… Это было дело при Деир-Эль-Камаре, черт побери… Короче говоря: я вернулся на борт крейсера с сорока людьми из сотни… И что всего пикантней…
— Ну? — спросил Гаввард, закуривая…
— Что этот самый Маршан принес мне чувства искреннего соболезнования от имени французского командования… Честное слово, это было дело почище восстания в Пенджабе, помнишь?.. Я едва унес ноги… Но с Муджехемом и Ибн-Фессалом я все-таки успел разделаться позже: это стоило мне всего одного сублейтенанта и двадцати матросов… И в кармане Муджехема мы нашли, думаешь, что именно?.. Дружественное письмо полковника Маршана, сообщающее о передаче двух пулеметов Льюиса и сотни винтовок этой банде.
Гаввард сказал с некоторым интересом:
— Ты поставил в известность наше командование?
— Конечно! Мне ответили, что это надо замять, потому что…
Томсон рассмеялся…
— Потому что? — переспросил Гаввард…
— Потому что весьма возможно, что у полковника Маршана имеются контр-документы… Черт побери, Сити торгует даже во время войны пулеметами и пулями дум-дум…
Полковник Гаввард сказал задумчиво:
— Вот с этим самым Маршаном и придется иметь дело… И я сильно подозреваю, что этот бедняга Вельс отправился к праотцам именно при содействии полковника Маршана…
— Очень возможно…
— Я делаю все, чтобы выяснить это… Во всяком случае — картина ясна, речи в Версале, торжественные речи о братском единении двух великих народов…
— Блеф, — сказал с коротким смешком Томсон…
— Именно… И здесь, в Одессе, я хочу сказать, в России, мы воюем не только с восставшим народом, но, главным образом, с французами.
Артур Томсон обернулся к Гавварду.
— Но… в таком случае у Маршана в руках находятся все документы из портфеля этого несчастного Вельса?
Гаввард кивнул головой:
— В этом вся штука… Мы должны вбить ему гол, иначе он наделает неприятностей… Парижская пресса, ты понимаешь?..
Томсон сказал, нахмурясь:
— Я понимаю… Неприятное дело…
— Очень… Я принимаю все меры…
— Агентура?
— Да.
Поднявшись со стула и потягиваясь, командир Томсон сказал:
— Гаввард, я поеду на борт… Вечером буду у тебя…
Гаввард кивнул головой:
— Обязательно… Мы будем на маскараде… Ты увидишь любопытное общество, черт побери. Здесь танцуют до утра, не зная, будут ли живы к вечеру. Потому что деникинская разведка свирепствует.
— Это не наше дело…
— Нет, это наше дело…
Они оба улыбнулись: это был настоящий юмор в стиле Диккенса, только менее человечный… Юмор меняется с временами, и юмор полковника Гавварда был изрядно спрыснут кровью, пролитой в Пенджабе, Аргоннах и здесь в Одессе, через посредство контрразведки…
Полковник Гаввард занялся делами… Стильби доложил вновь об арестованных и Гаввард поморщился: ему смертельно надоело видеть людей, приговоренных заранее к смерти…
— Передавайте их русской контрразведке, — сказал он коротко, — за исключением тех, которые ведут агитацию в войсках Британии.