Смерть Артура
Шрифт:
Тогда они все возрадовались и принимали его как только могли хорошо. И знайте, что прием ему был оказан богатый, ибо, хоть они были и бедны и обездолены, иначе они его встретить не могли. Утром же он вышел на молитву и увидел там всех тридцать женщин, коленопреклоненных или ничком лежащих над тридцатью надгробиями, в великом плаче и горе.
И понял сэр Гарет, что под теми надгробными камнями покоятся их супруги.
— Любезные дамы, — сказал сэр Гарет, — вам должно в будущий великий праздник явиться ко двору короля Артура и объявить, что это я, сэр Гарет, послал вас туда.
— Сэр, мы все исполним по
— Стой, сэр рыцарь! Сразись со мною!
— А кто вы такой? — спросил сэр Гарет.
— Мое имя, — тот отвечал, — герцог де ла Рус.
— А, сэр, вы — тот самый рыцарь, в замке которого я недавно ночевал, и там я дал слово вашей супруге сдаться вам в плен.
— А-а! — сказал герцог. — Ты и есть тот гордый рыцарь, который собирался драться с моими рыцарями? В таком случае, готовься, ибо я буду биться с тобою в поединке.
Вот пустили они навстречу друг другу коней, и сэр Гарет вышиб герцога из седла, но герцог проворно высвободил ноги из стремян, выставил перед собой щит, обнажил меч и призвал сэра Гарета спешиться и рубиться с ним на мечах. Так он и сделал, и более часа длился их яростный поединок, и они нанесли один другому немало жестоких ран. Но под конец поверг сэр Гарет герцога наземь и готов был его зарубить, и тогда герцог признал себя побежденным и сдался ему в плен.
— Тогда поезжайте к господину моему, королю Артуру, — сказал ему сэр Гарет, — в будущий праздник и скажите ему, что это я, сэр Гарет, вас к нему послал.
— Так мы и сделаем, — отвечал герцог, — и я с сотней рыцарей поступлю к вам в подчинение и дам присягу служить вам верно всю жизнь и быть всегда к вашим услугам.
С тем уехал герцог, а сэр Гарет остался стоять один. Стоит он там и вдруг видит, скачет к нему рыцарь в полном вооружении. Сэр Гарет без промедления тоже вскочил на коня, и, не тратя слов, сшиблись они, точно гром грянул. И тот рыцарь поранил сэра Гарета в бок копьем. Тогда они оба спешились, обнажили мечи и стали наносить один другому могучие удары, так что кровь бежала на землю. И так рубились они два часа.
Тут вдруг явилась туда девица Лионетта, которую иные люди называли демуазель Саваж. Она прискакала на белом муле-иноходце, громким голосом крича:
— Сэр Гавейн! Остановись! Не рубись со своим братом сэром Гаретом!
И когда он услышал это, то отбросил щит и меч, подбежал к сэру Гарету и заключил его в объятья, а потом стал пред ним на колени и просил у него милосердия.
— Кто же ты, — удивился сэр Гарет, — что сейчас только бился с такой силой и отвагой и вдруг взываешь к моему милосердию?
— Ах, сэр Гарет, я ваш брат, сэр Гавейн, принявший из-за вас столько бранных трудов и мучений.
Тут и сэр Гарет снял с себя шлем, опустился перед ним на колени и тоже просил у него милосердия. Потом встали они оба обнялись друг с другом и долго плакали, прежде чем смогли сказать хоть слово. А тогда они стали уступать один другому честь победы, и было сказано между ними много добрых слов.
— Увы! любезный брат мой, — сказал сэр Гавейн, — я должен бы по справедливости почитать вас над собой главным, не будь вы моим братом, ибо вы прославили короля Артура и весь его двор, прислав за этот год больше пленных рыцарей, нежели любой из пяти лучших рыцарей Круглого Стола, кроме сэра Ланселота.
Тут подъехала к ним та самая девица Лионетта, что сопровождала сэра Гарета во всем пути. И она остановила кровь, бежавшую, из ран у сэра Гарета и сэра Гавейна.
— А теперь что намерены вы делать? — спросила она. — Думается мне, хорошо бы, чтобы король Артур узнал про вас, ведь у обоих у вас кони так побиты, что дальше нести вас не могут.
— Да, любезная девица, — сказал сэр Гавейн, — прошу вас, поезжайте к господину моему и дяде королю Артуру и поведайте ему о том приключении, что у нас здесь было. И думается мне, он не замедлит приехать.
Она погнала своего мула и скоро прискакала к королю Артуру, который находился оттуда всего в двух милях. И когда она передала ему это известие, король воскликнул: «Подать мне коня!» — сел в седло и сказал своим лордам и Дамам, чтобы следовали за ним, если хотят. Тут стали седлать и взнуздывать лошадей всем королевам и принцессам, и благо было тому, кто всех раньше собрался.
Король же, прискакав на место, увидел, что сэр Гавейн и сэр Гарет сидят вдвоем на склоне пригорка. Выпростал король ноги из стремян, спешился, приблизился к сэру Гарету, хотел заговорить, но не мог, а покачнулся и упал, на радостях лишившись чувств. [84]
84
… лишившись чувств… — Волнение Артура при встрече с Гаретом и Гавейном объясняется тем, что они приходились ему племянниками со стороны его сестры Моргаузы. К племянникам с сестринской стороны у германцев с древних времен было принято относиться как к родным сыновьям, это родство считалось даже более священным. Такие отзвуки материнского права объясняют и отношение Артура к Мордреду, который одновременно является его племянником и сыном.
Тут бросились они к своему дяде, заклиная милостивого короля утешиться и возрадоваться. И можете не сомневаться, радости короля не было границ! Он осыпал сэра Гарета горестными жалобами и плакал все время, словно малое дитя.
А тут приехала и мать его, королева Оркнейская, леди Моргауза, она взглянула прямо в лицо сэру Гарету — и не смогла даже заплакать, но упала внезапно без чувств и долго лежала неподвижно, как мертвая. Но сэр Гарет над ней склонился и ее утешал, так что она пришла в себя и радовалась ему ото всей души.
Король приказал, чтобы все рыцари, какие были у него в подчинении, прямо там стали лагерем и устроились на ночлег, ради его двух любезных племянников. Так и было сделано, и доставили туда все, что только можно было пожелать, так что ни в дичине, ни в баранине — не было недостатку ни в чем, что покупалось на золото и серебро.
Вскоре заботами девицы Саваж были залечены раны у сэра Гавейна и сэра Гарета, и так провели они оба там восемь дней. И сказал король Артур девице Саваж:
— Удивляюсь я, что ваша сестра, леди Лионесса, не едет сюда ко мне, особливо же, что не навещает она своего рыцаря и моего племянника, сэра Гарета, который столько принял трудов ради ее любви.