Смерть без работы не останется
Шрифт:
— Пока еще два раза в день ломает. Днем не очень, наверное, работа отвлекает, а вечером иногда так крючит, что хоть вешайся. Я на работе таблеток напьюсь, в бытовке спрячусь, как раз обеденный перерыв… Так и проходит. А вечером плохо. Но я держусь. Ты не уходи, посиди со мной немного. Ты так хорошо рассказываешь.
— Давай ты мне теперь будешь рассказывать, — предложил Антон. — Будем считать, что это профилактическая беседа. Чтобы тебя назад не тянуло. Расскажи, а какие они, эти девушки, что с тобой работали? Разные, наверное?
— Все мы разные, — слабым голосом сказала Татьяна. — И попадали на улицу все по-разному. Только у нас много общего: дуры мы все, верим в сказку,
— Конечно, бывает, — убежденно ответил Антон. — Ты представь себе, что на свете живут миллионы девушек, твоих ровесниц. Они после школы идут учиться дальше или сразу работать. И у каждой есть какая-то своя цель. Не фантастическая мечта, что ей принц на блюдечке поднесет весь мир, а мечта стать кем-то, мечта встретить человека, которого полюбишь, с кем создашь семью, родишь детей. Такова женская природа — хотеть семью и детей. И большинство понимает, что истинное счастье — это когда ты любишь, тебя любят, когда у тебя дом и близкие тебе люди, с которыми ты не просто живешь и думаешь одинаково. Ты дышешь с ними одинаково.
Татьяна не заметила, как голос Антона дрогнул. Он в этот момент вспомнил маму, свою жизнь, свою семью, которую у него отобрали. И говорил он сейчас о том, чего ему самому не хватало… Как бы его жизнь сложилась, если бы не эта трагедия с мамой? Кем бы он стал?
— Хорошо говоришь, — хмыкнула Татьяна. — Это про нас. Точка в точку. Я вот поверила одному, а он меня же подсадил на «дурь», да в это вот дерьмо бросил. А другие купились на предложения поехать на заработки за границу, как будто там своих официанток не хватает. И как будто за такую работу там миллионы платят. А есть, у кого просто паспорта забирают и заставляют работать. А потом уже индивидуально шантажируют. Кого просто бьют, кого пугают фотографиями, которые обещают родителям послать. Дуры мы, сами виноваты.
— А есть девушки, которые добровольно этим занимаются?
— Есть… Этим все равно, под кем ноги раздвигать. Эти лучше всех живут, этих шантажировать не надо. Им в кайф! Только они с нами не работают, у них свои бригады.
— И никак с этим не порвать? Ждать, пока из тебя все силы и здоровье до конца не выжмут?
— Это точно, — согласилась Татьяна. — Пока не выжмут, пока клиенты находятся на наше тело, до тех пор нас под них совать и будут. А потом… Я даже не знаю, куда мы потом деваемся. Наверное, домой возвращаемся, а может, в больницах подыхаем. А ты говоришь так, что можно подумать, будто у вас своя бригада, отдельная. Так Авария рассказывала…
— Какая бригада?
— По борьбе с проституцией.
— А кто это — Авария?
— Девка одна. Приходит и обрабатывает нас. Иногда в кафешки по отдельности заманивает, иногда так, прямо на улице, свои проповеди устраивает. Рассказывает о страшном конце нашей профессии, советами помогает, как отвязаться от всего этого. За эти недели трое сбежали по ее советам. Так и не нашли их. А хозяин прямо дерьмом исходит по поводу Аварии. Грозится поймать ее и прибить. Только она хитрющая! Наши быки с ней ничего сделать не могут. Несколько дней назад зажали ее в подворотне двое, а она как угорь верткая. Удрала!
— А как она выглядит? — спросил Антон, вспоминая девушку из «Бильярдного клуба», на которую так странно отреагировали Шило и Галопа.
— По-разному. Она же переодевается все время, макияж меняет, парики, одежду. А так… Высокая, стройная, фигура спортивная… Красивая. Очки темные не снимает почти никогда, говорит, что по глазам ее узнать легко, глаза запоминаются. А парики разные у нее.
Домой Антон вернулся около четырех часов утра. По раз и навсегда заведенному порядку, от которого он не отступал уже два года, Антон начал процедуру проверки. Учитывая условия его работы, а также результаты, вполне можно было рассчитывать на месть со стороны родственников и оставшихся на свободе подельников тех преступников в погонах и без них, кто сидит стараниями Антона сейчас под следствием, и тех, кто уже отбыл к местам лишения свободы. Могли выследить его и другие. Кто может подозревать в нем работника полиции, те, кто полагает, что он пытается внедриться в их ряды.
В подъезде было тихо. Антон проехал на лифте, как всегда, дальше своего этажа, а потом стал неторопливо и тихо спускаться по лестнице. Вот и дверь его квартиры. Сначала осмотр половичка. Лежит краем точно по трещинке на бетонном полу. Приподняв край половичка, Антон убедился, что «колбаски», скатанные из обычного пластилина, целые и не смещены. Значит, на половичок никто не наступал.
Теперь осмотр дверного проема. Ага, волосок на месте. Если дверь открывали, то он бы обязательно упал. Вставив ключ в замок, Антон отпер наружную дверь и присел на корточки. Тончайшая нить, увидеть которую можно только под определенным углом света, была на месте. Ее Антон никогда не снимал, а только аккуратно перешагивал, чтобы не порвать. Нить была лучшим индикатором.
Теперь можно наслаждаться безопасностью и покоем. Двери не открывали, датчик движения не срабатывал, сигнала и изображения на его мобильный телефон он не посылал. Но Антон все равно посмотрел вверх. Нет, датчик без сигнала. Если бы он срабатывал, то внизу мигала бы красная точка. Ну, и хорошо.
Первым делом Антон сунул с утра приготовленную тарелку в микроволновку и только потом присел к столу. Нужно было поскорее закончить еще одно дело. Изготовленные им пленки, с помощью которых он снимал отпечатки пальцев у нужных людей, требовали обработки.
Приложить обычный скотч к бильярдному шару, после того как его брал в руки интересующий тебя человек, или к стакану с пивом несложно. Сложно тут же отойти в сторонку, посыпать пленку черным графитовым порошком, чтобы проявился узор папиллярных линий, а потом защитить зафиксированный отпечаток вторым слоем пленки. Извини, друг, я твоими отпечатками займусь, а ты пока не скучай. Поиграй на бильярде один.
Так не скажешь! Тут нужна иная технология. Антон нашел нужный состав силиконового покрытия. Теперь работа была чисто техническая: приноровиться держать в ладони кусок пленки, выбрать момент, когда приложить ее к стакану, из которого пил Шило, а потом к стакану, из которого пил Галопа. Силикон уже высох, и он прозрачный. И теперь отпечаток с него снимать надо так же, как снимают его с руки живого человека. Нужно прокатать оттиск валиком и сделать отпечаток на листе бумаги. Но у Антона была более современная приставка к ноутбуку. Силиконовый оттиск, как и собственный палец, нужно приложить к сенсорному экрану, и компьютер сам снимет рисунок в цифровом виде. А связь с банком данных у Антона имелась через Интернет уже давно. Это было личное распоряжение Быкова.
Итак, оттиски ладони и четырех пальцев правой руки Шуры по кличке Шило. На кухне коротко звякнула микроволновая печь, сигнализируя, что разогрелся ужин. Но Антон уже был весь в нетерпении. Ладно, немного подождем… Потом можно еще раз разогреть. Программа ищет сходство… Ищет, ищет… Есть!
Четверо, с кем сходство отпечатков составляло более восьмидесяти процентов. Антон не стал сравнивать анкетные данные, а посмотрел на фотографии лиц, внесенных в базу данных ГУВД. Есть, Шило собственной персоной смотрел на него с экрана. Только он был наголо острижен и моложе лет на пять. Кто это у нас?