Смерть Цезаря
Шрифт:
– Замечательно. А зачем?
– Черт побери, вы мне вывихнули плечо.
– Я вообще зверь. Как вы сюда попали?
– Пешком. Вышла прогуляться. Я не ожидала, что так темно, думала, что глаза привыкнут. У меня зрение как у кошки, но такого мрака я не припомню. Это ваше лицо? Стойте спокойно.
Она дотронулась до моей щеки. Сперва я решил, что она царапнет, но прикосновение оказалось нежным. Когда же я почувствовал, что ее пальцы начинают ласкать мое лицо, я отшатнулся:
– Не надо! Я боюсь щекотки. Она расхохоталась.
– Я хотела удостовериться, что это ваше лицо. Вы будете завтра обедать со мной?
– Да.
– В самом деле? – В ее голосе звучало удивление.
– Конечно.
– Боже! Значит, мы еще должны быть вам благодарны за то, что вы уделяете нам хоть какое-то внимание? Давайте посидим немного в машине.
– Она заперта, а ключа у меня нет. К тому же сидя я мог бы заснуть, а это мне не полагается – я охраняю быка. Поэтому вам лучше уйти. Я обещал держать ухо востро.
– Чушь! – Обогнув машину, она села. – Идите сюда и дайте мне сигарету. Клайд Осгуд потерял голову и поэтому свалял дурака. Что может случиться с быком, если здесь всего двое ворот, из которых одни находятся возле дома, а вторые охраняете вы? К тому же сейчас вы ничем не можете способствовать своей карьере. Идите же сюда и поиграйте с одной из ваших игрушек.
Я посветил в направлении ворот, выключил фонарик и подсел к ней.
– Не так близко, – произнесла она совершенно другим тоном. – Я боюсь щекотки.
– Во всем этом был, конечно, элемент неожиданности, –сказал я, доставая сигареты, – но должен предупредить, что такие выходки меня раздражают, а ничего нового для меня вы не придумаете. К тому же вы немного не рассчитали. Такая игра в кошки-мышки оправдана только тогда, когда вы уверены, что рыбка уже клюнула, а вам еще далеко…
Я прервал свои рассуждения, потому что она вскочила и зашагала прочь.
– Обед отменяется, – крикнул я вдогонку, – а что-то другое вы вряд ли сможете предложить.
Она вернулась, уселась в футе от меня и провела кончиками пальцев по моему рукаву.
– Дайте мне сигарету, Эскамильо. Я чиркнул спичкой, и она прикурила.
– Спасибо. Ну что ж, давайте знакомиться? Расскажите мне о себе.
– Что именно?
– Ну… расскажите о своей первой женщине.
– С удовольствием. Я плыл вверх по Амазонке на каноэ. Я был один, так как всю провизию шутки ради скормил крокодилам, а нанятые мной туземцы сбежали в джунгли. В течение двух месяцев я питался только рыбой, но однажды огромный тарпон оборвал мою снасть, и я оказался без средств к существованию. Я умирал от голода, но упорно двигался вверх по реке, пока на пятый день не наткнулся на маленький островок. На берегу его стояла женщина восьми футов ростом. Это была амазонка. Я причалил к берегу, она подхватила меня на руки и отнесла в свою хижину, уверяя, что мне не достает только женской ласки. Ничего съедобного на острове не оказалось. Поэтому я избрал единственный выход и к заходу солнца уже варил амазонку в огромном котле, куда она обычно выжимала масло из лимонов. Она оказалась потрясающе вкусной. Насколько я помню, это и была моя первая женщина. Конечно, с тех пор…
Лили прервала меня и попросила рассказать о чем-нибудь другом. Мы выкурили еще по сигарете, и, возможно, мое дежурство так и закончилось бы, если бы с пастбища не донесся внезапный звук, похожий на глухой удар, едва слышный из-за стрекота сверчков и кузнечиков. Это меня не очень обеспокоило, но я вспомнил, что ближайшие ко мне ворота не единственные, и решил выяснить, в чем дело. Лили запротестовала, уверяя, что это нелепо, но все-таки пошла со мной.
Она уцепилась за мою руку, – по ее словам, чтобы не упасть. Я забыл о зарослях шиповника, и Лили запуталась в них, так что мне пришлось извлекать ее оттуда. Завернув за угол, мы очутились в огороде, рядом с домом, и я сказал, что теперь она может уйти, но она заявила, что ей нравится мое общество. Цезаря я так и не обнаружил. Видимо, он предпочитал другой конец пастбища. Мы приблизились ко вторым воротам, но быка по-прежнему нигде не было видно. Я остановился, прислушиваясь, и до меня донесся какой-то шорох, словно что-то волокли по земле. Я поспешил вперед, время от времени посвечивая на пастбище. Лили чуть приотстала. Признаться, шорох встревожил меня, поэтому я почувствовал огромное облегчение, когда увидел быка ярдах в десяти от забора. Потом мне показалось, что он стоит на голове, – во всяком случае, так это выглядело при тусклом свете фонарика. Я припустился трусцой. Когда я. остановился в очередной раз и включил фонарик, то увидел, что бык катает что-то рогами по земле. И вдруг я разглядел такое, что мои пальцы, державшие фонарик, онемели. Позади я услышал испуганный возглас Лили, а затем ее хриплый шепот:
– Это… это… Господи, да отгоните же быка!
Мне подумалось, что он, может быть, еще жив, а тогда надо действовать быстро и самостоятельно. Я переложил фонарик в левую руку, достал пистолет и начал медленно приближаться к быку. Опасаясь, что он кинется на свет, я вытянул в сторону руку с фонариком и светил быку прямо в морду. Бык не тронулся с места. Когда я находился в десяти футах от него, он поднял голову и заморгал. Я несколько раз выстрелил в воздух. Бык взбрыкнул и ускакал прочь, сотрясая землю. Я мигом подбежал к тому, что лежало на земле, и посветил фонариком. Одного взгляда было достаточно. «Черта с два он жив», – подумал я и принялся освещать пастбище, высматривая быка, но тут же понял, что это глупо, и вернулся к забору. Лили была на грани истерики. Она забрасывала меня вопросами.
– Это Клайд Осгуд, – ответил я. – Мертвый. Убирайтесь отсюда или замолчите, а то… –Я услышал крики со стороны дома и что есть мочи завопил: – Сюда! Сюда!
Показались огоньки фонариков. Через минуту на месте происшествия было уже четверо: Пратт, Джимми, Каролина и Макмиллан. Мне не пришлось ничего объяснять. Фонари были у каждого, а остальное лежало перед глазами. Каролина, взглянув, отвернулась и больше не оборачивалась. Пратт привалился к забору, не в силах отвести взгляда. Джимми влез было на забор, но тут же спрыгнул назад.
– Вынесите его оттуда,– сдавленным голосом произнес Пратт. – Надо вынести его… Где Берт? Куда подевался этот чертов Берт?
Макмиллан спросил:
– В кого вы стреляли? В Цезаря? Где он?
– Не знаю, – ответил я.
Появился Берт с сильным электрическим фонарем. Из темноты вынырнул Дейв с дробовиком в руках. Возвратившийся откуда-то Макмиллан сказал, что бык на другом конце пастбища и что его нужно привязать, но куда-то пропала веревка. Не видел ли ее кто-нибудь? Мы ответили, что не видели. Дейв вызвался принести веревку, и Макмиллан привязал быка. Я вдруг услышал свое имя и с изумлением увидел шефа.
– Где твой фонарик? – спросил он. Дай его мне.
– Как вы попали сюда?
– Гулял, услыхал выстрелы и встревожился, не случилось ли что с тобой. Когда я подходил, мистер Макмиллан, привязывавший быка, рассказал мне, что произошло, – вернее, что было обнаружено. Кстати, мне вновь придется тебя предупредить, чтобы ты сдерживал свои профессиональные инстинкты. Не хватало только оказаться замешанным в этом деле!
– При чем тут профессиональные инстинкты?
– О! У тебя шок. Когда он пройдет, постарайся сообразить. Он протянул руку.