Смерть дедушки
Шрифт:
— Сколько же у тебя денег?
— Я не знаю точно, но больше пятидесяти копеек.
— И ты отдашь мне все эти деньги за палку?
— Отдам.
— Знаешь, Уку, такую палку, как моя, за деньги не продают.
— А за что же?
— Такую палку надо сделать самому или заработать за всю долгую жизнь.
— Ну тогда продай мне свою трубку, — клянчил Уку.
— Трубку! — удивился дедушка. — Смерть меня и не найдет, если передам тебе мою трубку.
Тут разговор их прервался, так как мать вернулась в комнату и Уку вскоре счел себя лишним. Главное, бесполезно было
— Что этот мальчик тут высматривает?
— Насчет наследства торгуется.
— Какого такого наследства?
— Ну, у меня ведь есть палка и трубка.
Все немного помолчали, потом невестка спросила:
— И что ж, сторговался?
— Нет еще. У меня только и осталось, что эти спутники в жизни.
И снова в комнате воцарилось молчание. Наконец невестка сказала:
— Ты еще не умрешь, дедушка.
— Почему это?
— Ты все еще заботишься о спутниках в жизни.
— Трубка и палка и после смерти сгодятся в спутники, — ответил дедушка.
Прошло два дня. Дедушка по-прежнему лежал в постели. Он ни на что не жаловался, не хотел и есть, только время от времени пил из кружки холодную воду, дотрагивался до своей можжевеловой палки и держал пустую трубку в зубах. Он даже разок набил ее табаком, но не закурил. Если и разговаривал, то с невесткой о своей нынешней благодатной жизни, с которой приходится расставаться, а с Уку — о трубке и палке, которые пойдут вместе с ним в могилу. Никакие просьбы не помогали, дедушка не хотел отказываться от двух своих последних спутников. Когда Уку обратился наконец к матери, чтобы та помогла уговорить дедушку, мать сказала:
— Дедушка так скоро не умрет, раз он дорожит своей трубкой и палкой.
— Дедушка говорит, что смерть его не найдет, если у него не будет трубки и палки, — объяснил мальчик.
— Это ведь только шутки, — сказала мать, как бы утешая его. — А умирающие не шутят.
Но Уку слова матери не утешили. Его мыслями так завладели дедушкины палка и трубка, что он предпочел бы скорее услышать о смерти деда, чем о том, что тот останется в живых, только бы как-нибудь заполучить обе эти вещицы или хотя бы одну из них.
На третий день случилось так, что дедушка лежал в постели, глядя в окно, у которого сидела невестка и что-то шила. В эту минуту к окну подлетела синица и постучала своим клювом: тук, тук, тук! Невестка оставила шитье, увидев птицу.
— Видишь мою синицу? — спросил дедушка.
— Значит, это твоя? — вместо ответа спросила невестка.
— А чья же? Грудка красивая, зеленая.
— Разве ты оттуда видишь, что она зеленая? — спросила невестка с дрожью в сердце.
— Сегодня вижу, вижу, — утверждал дедушка. — Вижу и то, что божья пичуга вдруг улетела, а потом опять вернулась, смотрит, надо ли еще стучать или уже хватит.
Невестка слушала и не спускала глаз с дедушки, совсем забыв о синице. Ей хотелось бы что-нибудь сказать, но она не находила слов. В недоумении вышла она из комнаты, чтобы оставить
— Он, видно, и впрямь собирается умирать, говорит, что видит синицу на окне.
— Может, только слышит, как она стучит в стекло клювом.
— Нет, нет, видел даже, как улетела с окна и потом опять вернулась.
— Моя мать часто говорила, что перед смертью слепые видят, а глухие слышат, может, и он…
— Да, может быть…
Пока отец и мать припоминали, что говорит мудрость старых людей о том, как приходит смерть, Уку, услышав первые слова, сказанные матерью отцу, сейчас же побежал в комнату к деду. Ведь если тот в самом деле умирает, то пора сделать последнюю попытку — может быть, дед все же переменит свое решение и оставит Уку трубку или палку, либо то и другое.
Но когда Уку вошел в комнату и заговорил с дедушкой, тот не ответил. Мальчик подумал, не задремал ли он, но тут заметил, что глаза у дедушки открыты. Уку сообразил: что же это за сон, если глаза открыты. Кроме того, глаза у дедушки были такие странные — такие же глаза бывали у овец, когда мать осенью вносила в комнату овечьи головы в корзине.
Уку опрометью выбежал из дому, бросился к отцу с матерью и закричал:
— Мама, мама, дедушка умер!
— Не болтай глупостей, — ответила мать. — Я как раз только что…
— У него глаза как у мертвой овцы! — доказывал Уку.
— Придержи язык! — крикнул отец.
— Нельзя так говорить о дедушке, — наставительно сказала мать.
Это говорилось уже на ходу, но пути к дому. И когда все вошли в комнату, оказалось, что дедушка действительно скончался, как будто послушался зова синицы, этой божьей пичуги. Ничего другого не оставалось, как закрыть покойнику глаза.
Но, оставшись вдвоем с матерью, Уку тотчас же спросил:
— А что будет с дедушкиной палкой и трубкой?
— Мы их положим в гроб, — ответила мать.
— Хоть бы палка мне досталась! — со вздохом промолвил Уку.
— Да зачем тебе дедушкина палка?
— Ну тогда трубка!
— Милый мальчик, что ты будешь делать с этой трубкой?
— Но ведь и дедушке она ни к чему, раз он умер!
— Мертвым требуется многое такое, что не нужно живым, — заметила мать. Но Уку не мог это понять и считал слова матери пустой отговоркой. Поэтому он продолжал выпрашивать дедушкину палку или трубку, так что мать в конце концов вынуждена была сказать об этом отцу. Но тот ответил настолько твердо, что возражать было уже невозможно.
— Если дедушка хотел палку и трубку взять с собой в гроб, значит, их туда и надо положить.
И вот вопрос был решен. Но Уку не терял надежды — вдруг произойдет что-нибудь такое, что изменит решение отца и матери. Случится что-нибудь вроде того, что случилось с дедушкой, которому синица принесла смертную весточку. Никогда никто не слыхал, чтобы у синицы были какие-то дела со смертью, но теперь все увидели и услышали, что все же есть. Почему такое же чудо не может случиться и с дедушкиной трубкой и палкой? Все утверждают, что их положат в гроб к дедушке, а вдруг что-то не положат, а оставят Уку!