Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)
Шрифт:
Однако, на самом деле в районе Отортена в тот день не было -25 °C. Температура была существенно выше. Петербургский исследователь трагедии группы Евгений Вадимович Буянов приводил в своих книгах сводку погоды по Ивдельскому району на тот день: температура в течение суток понижалась до -20 °C —21 °C, осадков выпало мало — около 0,5 мм, влажность оставалась невысокой — около 56 %, ветер северо-северо-западный имел скорость 1–3 м/c. Ивдельский район — это чуть ли не половина Бельгии, так что данные весьма неточны, однако, всё равно любопытны. Как видим, никаких метелей, буранов и штормов; на фоне отвратительных петербургских зим погода кажется курортной, а холодный сухой воздух мог бы стать целительным для сотен тысяч питерских астматиков. Тем не менее, представленная Е. В. Буяновым сводка не может нас устроить, поскольку температура воздуха -20 °C соответствует окончанию суток, т. е. 23–24 часам, когда все участники похода Игоря Дятлова были уже давно мертвы. В течение дня, когда разворачивались основные события на склоне Холат-Сяхыл, воздух был гораздо теплее. Но насколько?
На самом
В те дни группа Сергея Согрина шла севернее «дятловцев» примерно на 330–340 км, а это расстояние фронт погоды преодолевает за сутки. Тот самый циклон, что описан в дневнике Виктора Малютина 31 января 1959 г., нёс потепление и местами снегопад; в течение вечера и ночи он спустился южнее, к Отортену. В зоне его действия и оказалась группа Игоря Дятлова утром 1 февраля. Это предположение отлично согласуется и со снегом, слипавшимся под ногами «дятловцев», и с прогнозом погоды по Ивдельскому району.
Здесь у внимательного читателя может возникнуть обоснованный вопрос: как подобное предположение соответствует последним фотографиям туристов из фотоаппарата Георгия Кривонищенко, где их можно видеть идущими по безлесому склону в снежной мгле и метели? Ведь эти фотографии явно противоречат прогнозу погоды, согласно которому снегопада в тот день практически не было, а скорость ветра составляла всего лишь 1–3 м/с! Противоречие это, однако, кажущееся: снегопада действительно не было, а имела место низовая метель, переносившая с места на место выпавший прежде снег. На голом, лишённом растительности, склоне Холат-Сяхыл даже в безветренную погоду порывы ветра вполне могли достигать и 10 м/с, и даже более, создавая тем самым условия для метели — в горах подобные явления отмечаются постоянно, вот только связаны они не с движением атмосферных фронтов, а локальными возмущениями при обтекании воздушными массами сложных поверхностей (кстати, в городской черте это явление наблюдается круглый год, особенно в районах высотной застройки). Такого рода возмущения непродолжительны и переменчивы, что создаёт ложное впечатление непостоянства погоды. Последние фотографии Георгия Кривонищенко вовсе не отменяют данные метеосводки, они лишь зафиксировали состояние погоды в конкретные моменты времени. Буквально через считанные минуты после того, как были сделаны эти фотоснимки, ветер мог утихомириться, а метель прекратиться, для того лишь, чтобы через четверть часа опять возобновиться. Но при этом на значительных территориях, прилегающих к Холат-Сяхыл — в долинах рек Ауспия и Лозьва — царила маловетреная погода и было не по-зимнему тепло.
Т. е. 1 февраля 1959 г. погода в целом «дятловцев» порадовала. Особенно утром и днём, когда ветер почти не ощущался и температура воздуха находилась около 0 °C. Комфортная погода явно способствовала тому, что группа поднималась ото сна вяло и неспешно (то, что в своих дневниках сами «дятловцы» называли «пассивным» подъёмом). Низкая облачность и тихий, прерывистый снегопад скрывали Солнце и это обстоятельство не позволило членам группы правильно оценить продолжительность светового дня (напомним, что в предыдущие дни группа двигалась в условиях сравнительно ровной местности). Завтрак и последующее устройство лабаза сократили и без того небольшой запас светлого времени, который имелся в их распоряжении. Лишь около 14 часов (возможно, чуть ранее) они начали лихорадочно собираться, сообразив, что сумерки в условиях горной местности наступят раньше, чем на равнине.
Исследователь трагедии группы Игоря Дятлова Алексей Владимировчи Коськин совершенно верно обратил внимание на то, что на одном из последних фотоснимков за плечами кого-то из «дятловцев» хорошо различима небрежно свёрнутая палатка. Подобная небрежность свидетельствует о нескольких весьма интересных моментах, характеризующих последние сборы туристов: они торопились (не было времени на аккуратное сворачивание длинной палатки), предполагали двигаться по склону вне лесной зоны (при движении по лесу небрежно топорщившийся брезент можно было порвать о сучки и ветки) и, наконец, в момент сборов их не беспокоил ветер (плохо уложенная палатка значительно увеличивала парусность, что банально мешало нёсшему её человеку. Если бы в тот день действительно был сильный ветер, то туристы не поленились бы потратить бы лишние 5 минут, но уложили бы палатку как следует). Эта фотография прекрасно укладывается в ту схему событий 1 февраля 1959 г., которую можно условно назвать «торопливые сборы при хорошей погоде», но при этом противоречит распространённому взгляду, условно выражаемые формулой «тяжёлый переход в страшный холод, зимний шторм».
Не было в тот день никакого зимнего шторма и в помине, и леденящего ветра при -25 °C не было тоже!
В 14:34 Солнце, пусть даже и не видимое из-за низкой облачности, опустилось ниже 6°30' над горизонтом и скрылось за отрогами Уральского хребта. И хотя это не был закат в астрономически точном значении этого слова, тем не менее, для участников похода Игоря Дятлова это событие оказалось равноценно настоящему закату — солнечный свет никогда более не мог осветить окружающий их пейзаж даже в условиях прозрачной атмосферы. Это был в высшей степени неприятный сюрприз для всех, связанных с выполнением спецоперации КГБ, поскольку фотографирование агентов иностранной разведки, явившихся за грузом, являлось важнейшим этапом операции. С одной стороны, инструктаж, полученный в Свердловске, предписывал осуществить фотосъёмку при любой освещённости, хоть в полной темноте («ваша задать сделать фотоснимки, а уж наши специалисты получат изображение!»), но с другой стороны было понятно, что темнота ника не могла явиться оптимальным условием для фотосъёмки.
Закат Солнца в нерасчётное время спутал все карты и возможно, вызвал определённую нервозность Колеватова, Золотарёва и Кривонищенко. При подъёме на склон Холат-Сяхыл последний сделал те самые фотографии, на которых мы видим колонну лыжников, бредущую сквозь снежную пелену. Возможно, эти фотографии были сделаны в последние минуты до захода Солнца, когда ещё оставалась надежда зафиксировать на плёнке с невысокой светочувствительностью (всего-то 65 единиц), заправленной в фотоаппарат Кривонищенко, более-менее разборчивое изображение.
Можно предположить, как именно инициаторы операции из КГБ планировали провести встречу с иностранными агентами и какие инструкции получили Золотарёв, Колеватов и Кривонищенко. Разумеется, в точности изложить все эти нюансы невозможно, но некоторые моменты очевидны из самой специфики операции «контролируемой поставки», подразумевающей передачу некоего груза и возможность последующего контроля как за его перемещением, так и лиц, перевозящих этот груз. Важный нюанс, который надо уточнить, сводится к вопросу: почему чекисты использовали в качестве «груза-приманки» одежду, сильно загрязнённую радиоактивной пылью? Логика очевидна — передача одежды не вызывает таких подозрений, как, скажем, передача тряпок, камней или пакетов с землёй. В туристическом походе может возникнуть масса ситуаций, вынуждающих попросить одежду у того, кто может поделиться — от её, одежды, намокания в болоте летом, до порчи у костра в зимнее время («дневальный вздремнул у костра, прожёг валенки и штаны на коленях! Одеть вообще невозможно… братишки, спасайте дурилу!»). Выручить брата-туриста запасным свитером и штанами — это не просто красивый поступок, но благородный и по-мужски достойный. Более того, подобный случай является прекрасным поводом для формального завязывания знакомства. Мы не знаем, как Комитет предполагал строить оперативную игру в дальнейшем, вполне возможно, что через некоторое время планировалась якобы «случайная» встреча Кривонищенко с кем-то из иностранных агентов, увиденных на перевале, в которой он выступал в роли лица, уже доказавшего свою надёжность. На языке оперативной работы это называется «подход агента с хорошими агентурными позициями к разрабатываемому объекту». В этом случае доверие к нему оказывалось много выше, нежели к незнакомому человеку, что облегчало его включение в оперативную игру иностранных агентов и очень помогало развитию той комбинации, которую готовил КГБ.
Разумеется, всё это голая теория оперативно-розыскной деятельности, мы не можем знать, что именно готовил Комитет иностранным агентам и какую дальнейшую судьбу должна была иметь операция, затевавшаяся на склоне Холат-Сяхыл 1 февраля 1959 г. Но все эти соображения надо держать в голове, если мы хотим правильно понимать поведение в той ситуации Золотарёва, Кривонищенко и Колеватова, поскольку оно — это поведение — всецело диктовалось интрукциями их кураторов из Комитета.
Для организации слежки за иностранными агентами в местах их возможного появления (ж/дорожные станции и вокзалы, поезда, автовокзалы, торговые и пивные точки в населённых пунктах и пр.) необходимы были как можно более полные сведения об их внешности, лучше всего фотографии. А значит, советские контрразведчики, во-первых, требовали от Золотарёва, Колеватова и Кривонищенко поддержания доброжелательной манеры общения с лицами, явившимися за радиоактивным грузом. Причина этого требования очевидна — этим преследовалась цель максимального затягивания встречи. Во-вторых, следовало добиться вовлечения в беседу всех агентов, вступивших в контакт, дабы запомнить их голоса и по возможности выяснить характерную для каждого манеру разговора. В-третьих, Колеватов и Кривонищенко должны были «работать на» Золотарёва в качестве статистов, обеспечивая ему оптимальные условия фотосъёмки. Несомненно, перед Золотарёвым ставилась задача сделать фотографии иностранных агентов в полный рост, причём в кадр должны были попасть предметы с точно известной размерностью (например, лыжные палки или другие люди, чей рост был известен). Соблюдение этого требования позволило бы с высокой точностью определить рост неизвестных даже в том случае, если бы те оказались сфотографированы по колено в снегу.