Смерть играет (Когда ветер бьёт насмерть)

Хейр Сирил

– И прекрасно,- сдержанно произнес дирижер.- Значит, достаньте нам двоих кларнетистов, хорошо, Диксон?

По его тону было ясно, что это был пункт, за пределами которого даже анонимный пожертвователь не может позволить себе играть на терпимости дирижера, и Вентри, покраснев от досады, умолк. Но вопрос оставался открытым. Свое слово еще не сказала миссис Роберте.

– О, мистер Эванс,- задыхаясь, заговорила она,- если вопрос упирается в кларнет, у меня как раз есть нужный человек.

Петигрю решительно нравилась миссис Роберте,

милая доброжелательная женщина с растрепанными седыми волосами и вечно озабоченным лицом, которое означало искреннюю озабоченность чьими-то проблемами. Она была замужем за уверенным в себе и удачливым бизнесменом, ведущим аукционистом Маркгемптона. Ей было несправедливо предназначено судьбой стать матерью целого выводка уверенных в себе и удачливых детей, в результате чего свой высокоразвитый инстинкт помощи слабым ей приходилось удовлетворять на стороне, вне семьи. Достаточно было хромой собаке попытаться пролезть через лаз в заборе на глазах миссис Роберте, как она тут же бросалась твердо и бережно перетаскивать ее на другую сторону. Она прославилась этой своей чертой, и по желвакам на скулах Эванса было ясно, что перспектива иметь в своей группе духовых хромую собаку уже не кажется ему лучше предложения Вентри.

– В самом деле, миссис Роберте,- предпринял он попытку переубедить даму,- а вы не думаете, что будет лучше, если мы, как обычно, отдадим партию кларнета в руки профессионала?

Миссис Роберте мгновенно приобрела решительный вид, чуждый ей совершенно, за исключением случаев, когда затрагивались чужие интересы.

– Он и есть профессионал,- парировала она.- В этом все и дело. Во всяком случае, был им. Это один поляк.

Последовала пауза, во время которой члены комитета переваривали информацию. Затем Эванс, который, подобно Петигрю, питал слабость к миссис Роберте, добродушно попросил:

– Может, вы расскажете о нем, миссис Роберте? Прежде всего, как его зовут?

– Тадуош или Тадауш... О боже! Никак не могу запомнить, не говоря уж о том, чтобы произнести. Я где-то записала...

Она порылась в сумочке, извлекла обрывок бумаги и передала Эвансу. На нем заглавными буквами было начертано: "Тадеуш Збарторовски".

– Н-да,- уклончиво произнес Эванс,- вижу, что он поляк.

– Это человек, заслуживающий самого глубокого уважения,- заверила миссис Роберте.- Он сказал, что не может вернуться в Польшу, опасаясь резни,- если он вернется, я хочу сказать. Мне очень хотелось бы помочь ему, и я пообещала...

– Понятно. Но почему вы думаете, что он умеет играть на кларнете?

– Но он действительно кларнетист! Сейчас он играет в оркестре "Сильвер свинг данс" - конечно, только по вечерам. Я думаю, когда он не играет, он работает на черном рынке,- это так грустно, не правда ли? Но он с большим удовольствием играл бы в настоящем оркестре, я знаю.

– Думаю, едва ли...- начал Клейтон Эванс.

– Перед войной он играл в Варшавской опере,- будто вспомнив, добавила миссис Роберте.

– О! Это совершенно другое дело. Если ваш друг действительно таков, как вы говорите, думаю, мы сможем что-нибудь для него сделать.- Эванс взглянул на свои часы.- Уже довольно поздно, а нам еще нужно обсудить программы для трех остальных концертов сезона. Диксон, кажется, вы что-то знаете о Польше. Не возьмете ли на себя труд навестить этого человека, и, если он действительно такой квалифицированный музыкант, как утверждает миссис Роберте, действуйте по своему усмотрению и, если нужно, наймите его.

– Я запросто с ним разберусь,- мрачновато сказал Диксон.- Недаром я прожил в Варшаве целых пять лет.

– Ну а теперь что касается второго концерта,- продолжал Эванс.- Я предлагаю...

На этом пункте повестки дня почетный казначей Маркширского музыкального общества погрузился в объятия Морфея.

Глава 2

УХОДЯТ ПО ОТДЕЛЬНОСТИ

Для миссис Бассет самый волнующий момент вечера наступил, когда члены комитета удалились. Следуя привычке, превратившейся в негласное соглашение, Эванс задержался на несколько минут поболтать, благопристойно потягивая бренди с содовой, приготовленный ее собственными аристократическими ручками. Это был восхитительный момент редкой близости со своим кумиром, которым миссис Бассет от души наслаждалась.

– Что ж, Шарлотта,- прервал молчание Эванс,- мне кажется, собрание прошло вполне прилично, не так ли?

– Вы превосходно его провели, Клейтон. Впрочем, как всегда.

Ни единой душе не доводилось слышать, чтобы миссис Бассет в присутствии посторонних называла его иначе, чем мистер Эванс, в то же время со дня смерти мистера Бассета, случившейся десять лет назад, ни один смертный не осмелился назвать ее по имени. Взаимное и скрытое от посторонних обращение друг к другу по имени неизменно вызывало у нее волнующее чувство причастности к греховному удовольствию.

Слегка порозовев, она продолжила:

– Вы не думаете, что с мистером Вентри возникнут какие-либо проблемы?

– Полагаю, ни малейших. Он действительно недурной исполнитель, когда предается музыке всей душой, и пьеса Генделя вполне ему по силам. Думаю, он заслуживает награды за свои деньги. Хотя придется повозиться с настройкой органа. Нужно будет поговорить с городским органистом.

– Право, я думала не об этом, а о мистере Кларксоне. Кажется, мистер Вентри очень огорчился из-за него.

– Вряд ли нам стоит волноваться по этому поводу,- беспечно отреагировал мистер Эванс.- Скоро он забудет об этом. Так или иначе, но приглашать Кларксона в оркестр совершенно невозможно. Буду только рад полностью от него избавиться. И почему нам не пригласить кого-нибудь заняться духовиками всерьез?

Но в данный момент миссис Бассет не интересовал вопрос духовых инструментов.

– Должна заметить, для мистера Вентри не очень типично проявлять подобную озабоченность по отношению к другу-мужчине.