Смерть империи
Шрифт:
Горбачев, похоже, по–прежнему находился во власти иллюзии, будто Ландсбергис не располагает поддержкой большинства. Личная антипатия, которую испытывали друг к другу эти два человека, какое–то время была очевидна, однако широчайшая поддержка, полученная Ландсбергисом в ходе и после недавних выборов, должна была бы убедить Горбачева, что тот представляет собой, выражаясь одной из любимых Горбачевских фраз, «политическую реальность», которую нельзя избежать. Вместо того Горбачев, похоже, уверовал, будто от Ландсбергиса старается избавиться его собственный народ. Так принимать желаемое за действительное можно, разве что основываясь на фальшивых докладах КГБ, призванных отвратить
Довод, будто на другие страны подействует «прецедент», созданный Литвой, выглядел совершенно надуманным. Иногда я слышал от сотрудников министерства иностранных дел слова о том, что «другие страны беспокоит прецедент, который мы можем создать», однако мне никогда не удавалось обнаружить никаких свидетельств выражения подобной обеспокоенности, за исключением, возможно, югославов. Послы из других федераций уверяли меня, что их странами никогда не делалось никаких представлений, которые выражали бы или давали основания предполагать, что они против предоставления независимости прибалтийским государствам из–за влияния, которое оно могло бы оказать на их собственные внутренние проблемы. Западные страны по большей части не признавали советской аннексии прибалтийских государств, и для них было бы нелогично рассматривать восстановление прибалтийской независимости в качестве прецедента, опасного разрушением их собственных добровольных федераций. Статус Литвы просто–напросто никоим образом не соответствовал статусу Квебека или Пенджаба.
Горбачев, понял я, хватается за соломинки, подкрепляя свою позицию, которой он — как одухотворенный защитник — намерен следовать. Впрочем, у меня были сомнения, что он на самом деле верит в этот довод.
Его очевидная убежденность, будто все нелитовцы, проживающие в Литве, против независимости, также, по–видимому, отражала непонимание действительного положения дел. На недавних выборах около половины нелитовцев голосовали за «Саюдис», а Русская православная церковь в Литве активно проповедовала независимость. Об этой действительности Горбачев, похоже, тоже был в неведении.
Несмотря на то, что Горбачев все время подчеркивал важность конституционного процесса, он не обращал внимания на внутреннее противоречие между «правом», гарантированным Конституцией, и законом, который призван осуществить это право, но на деле ограничивает и потенциально отрицает его. По логике, конституционное право обладает преимуществом, Не обращал он внимания и на довод прибалтийских государств, что им нет нужды требовать выхода из Советского Союза, поскольку они были включены в него незаконно и насильно. Поскольку Горбачев сам получил юридическое образование, эти детали вряд ли прошли мимо его внимания, но, конечно же, действовал он не как юрист, а как политик, готовый игнорировать юридические тонкости, когда те не сообразуются с политическими целями.
Замечание Горбачева о том, что на него сильно давят и что у него «мало места для маневра», дают ключ к объяснению его одностороннего подхода. Частью он был дезинформирован, частью намеренно закрывал глаза на факторы, какие следовало бы признавать очевидными, но в очень большой степени он просто отвечал на требования сторонников жесткой линии положить конец порыву Прибалтики к независимости любыми способами, какие понадобятся.
————
Целый месяц реакция Москвы на литовскую декларацию независимости ограничивалась скорее психологическим нажимом, нежели какими–то особыми мерами принуждения. Однако 15 апреля Горбачев решил поддать пару.
Тот день я целиком провел на пресс–брифингах и встречах вместе с приехавшими сенаторами. Вечером же сенаторов Митчелла, Билла Брэдли и еще нескольких гостей пригласил к себе на дачу Евгений Примаков. То был знак как изменившихся американо–советских отношений, так и меры открытости, с какой высокие советские политические руководители входили во внешний мир. Традиционно иностранцев принимали только в ресторанах либо в особых «домах приемов», содержавшихся для этой цели. Никогда их не приглашали в дома советских руководителей.
Средних размероводноэтажный домик с верандой, укрывшийся в леске, всего в нескольких милях от столицы, дача Примакова была уютной, но не роскошной. Примаков объяснил нам, что построил дачу на собственные средства, пока был директором Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО), и стоила она 30.000 рублей, Большинство высокопоставленных чинов пользовались государственными дачами, предоставлявшимися вместе с должностными привилегиями, но Примакову было явно удобнее и уютнее в собственном жилище, и он с гордостью показывал нам свой дом.
Давно занимавшийся наукой в сфере международных отношений, особенно связанных с Ближним Востоком, Примаков вот–вот должен был вновь сменить вид деятельности. Он председательствовал водной из палат Верховного Совета (и таким образом представлял для наших сенаторов официально принимающую сторону), но только что был назначен в Горбачевский новый Президентский Совет. Я был знаком с Примаковым с 70–х годов. Со времени саммита в Рейкьявике в октябре 1986 года, где Примаков возглавлял с советской стороны переговоры по региональным вопросам, он все чаще и чаще выступал в качестве неофициального выразителя и толкователя внешней политики. Он был явно близок к Горбачеву и, по мнению многих, жаждал заполучить пост министра иностранных дел, занятый Шеварднадзе.
Вечер на даче был непринужденным и, по советским меркам, двухпартийным, поскольку среди немногих гостей находился и Анатолий Собчак. Как один из самых красноречивых реформаторов, который часто упрекал Горбачева в полумерах, Собчак уже считался оппозиционным лидером, хотя оппозиции еще в формальном смысле и не существовало, а он все еще являлся членом Коммунистической партии.
Хозяйкой дома был а дочь Примакова, и, рассматривая фотографии и семейные реликвии, мы вспомнили о личных горестях, обрушившихся на хозяина: вскоре после смерти жены Примакова его единственный сын, подросток, также расстался с жизнью. Семья была дружной и сплоченной, и у Примакова еще не зарубцевалась психологическая травма, порожденная тяжкими утратами. Показывая нам фото покойной жены, он заметил, что, хотя после ее кончины минуло четыре года, у него нет абсолютно никакого желания снова жениться. Ныне, судя по всему, его супружеством была работа.
Невзирая на эти печальные воспоминания, вечер проходил непринужденно, много говорилось о том, каким образом Конгресс США и Верховный Совет могли бы обмениваться информацией и работать сотрудничая. Ранее в тот же день, Примаков, между прочим, добавил сомнений в то, что Горбачев полностью привержен к мирному разрешению ситуации в прибалтийских государствах. В ответ на прямой вопрос, может ли он поручиться, что сила никогда не будет пущена в ход, Примаков ответил, что, в то время как «никто» не хочет насилия и нет никакого намерения пускать в ход силу, в конечном счете, всякая страна должна «защищать свои жизненные интересы», чтобы другие ни думали. Удержание Литвы явно относилось, в его понимании, к «жизненным интересам». Тем не менее, не было ни единого намека, что уже неминуемы дальнейшие шаги для приведения Литвы в повиновение.