Смерть отца
Шрифт:
– Что желаете, маленькая госпожа? – кланяется ей человек в белом халате.
– Постричься, – почти кричит Иоанна, – снять эти косы!
– Ах, – человек взволнован, – а мама согласна?
– Мама… – и снова комок в горле Иоанны. – Согласна. Конечно, согласна. Что себе думает господин?
– Пожалуйста, маленькая госпожа, посидите, пока придет ваша очередь.
– Нет, Это надо сделать немедленно! Я… я очень тороплюсь, господин.
Все лица из-под сушильных шлемов обращены к странной девочке. Женщины в белых передниках,
– Несколько минут, маленькая госпожа, лишь пара минут, – успокаивает ее парикмахер.
Минуты тянутся, но вот она уже сидит в высоком кресле, и парикмахер повязывает ей шею белой простыней. Не успела она даже взглянуть в зеркало, как обе ее черные косички – в руках парикмахера, как два лошадиных хвоста.
– Мама, несомненно, их спрячет в шкаф, – посмеивается парикмахер и передает косы девушке-ученице, стоящей рядом.
– Мама, – бледнеет Иоанна.
– Какую прическу желает маленькая госпожа? – парикмахер пощелкивает ножницами. – Пони? Пробор посредине, пробор сбоку?
– Мне все равно, – повышает голос Иоанна, – простая прическа, сама простая.
Снова смех в зале, все развлекаются за счет этой странной девочки. Но на этот раз ее это не трогает! Она видит только себя в зеркале. Незнакомая, чужая девочка смотрит на нее оттуда большими испуганными глазами.
Ей кажется, что она видит себя впервые в жизни, и она вглядывается в свои черты внимательным критическим взглядом. Она очень худа, кофточка не выявляет никаких женских признаков, как у ее одноклассниц. Неожиданно это ее очень задевает, худоба причиняет сильную боль.
«Ужас! – говорит Иоанна про себя. – Я страшно уродлива!»
– Закончили, маленькая госпожа, прическа очень вам идет. Она по последней моде.
И снова все смеются – женщины под поблескивающими сушильными шлемами, девушка-ученица, подающая ей сверток: косы, завернутые в газетный лист. Иоанна хочет спрятать их в свой ранец, и кровь застывает в ее жилах: ранца нет! Косы обжигают огнем ее руки. Что с ней сегодня происходит? Теперь ей придется, в дополнение ко всему, рассказать дома, что она потеряла ранец с книгами и тетрадями.
– Вам что-то не понравилось, маленькая госпожа?
– А-а? Нет, все в порядке, – Иоанна извлекает кошелек из кармана пальто, платит за стрижку и убегает от нового облика Иоанны в большом зеркале – Иоанны без косичек.
На остановке, около трамвая, стоит Саул, опираясь на велосипед.
– Ты… ты пришел сюда? – заговаривает Иоанна первой.
Саул не отвечает. Смотрит, смотрит, и ничего не понимает. Морщит лоб, как человек, который напрягается, чтобы понять.
– Хана, что ты сделала? Ты…
– Я? Ну, сделала, – Иоанна проводит рукой по остриженной голове.
По правде говоря, Саул вовсе не полагает, что сейчас Иоанна стала красивей. Она выглядит
– Вот, видишь, Хана… И ты можешь быть, как все.
– Конечно, – с гордостью говорит Иоанна, – конечно же, я могу.
– Хана, – протягивает ей Саул ранец, – ты забыла его там, на ступеньках, – и лицо его краснеет. Не надо было ей говорить в один раз столько неприятных вещей, и он ищет примирения. – Я думал, что ранец тебе понадобится, потому и принес.
И видя, как посветлело ее лицо, продолжает:
– По дороге я подумал, что если вернется эта госпожа-мечтательница, мы пойдем к ней вместе. И, может быть, если ты ей расскажешь обо всех твоих проблемах, она согласится, чтобы и ты поехала, несмотря… – тут Саул закусывает язык, – ну, несмотря на то, что твой отец богат.
Иоанна лишь кивает головой, Саул смотрит на нее и снова краснеет. В тот миг, когда она спросила его, почему он ее обнимает, словно бы кто-то посторонний вторгся в их отношения, и все перестало быть простым и ясным, как раньше. Что-то такое, тайно связанное с тем, что глаза его видят каждый день и каждый вечер в переулке, где он живет. Это «что-то» приносит ему боль. Он старается ее преодолеть и видеть Иоанну такой же, как вчера или позавчера. Но это у него не получается. Теперь он стоит перед ней в смущении, и на лице его выражение полнейшего изумления. Иоанна чувствует, что первый раз с начала их дружбы, она побеждает. Хотя и не понимает причины этой неожиданной победы, но ищет что-то, чтобы использовать эти редкие минуты и поставить Саула перед испытанием.
– Саул, – внезапно говорит она, – я хочу тебя о чем-то спросить. Что это такое – кокс?
– Кокс это такой уголь.
– Нет, Саул, не отвечай мне, как все, не увертывайся, скажи правду.
– А-а! – лицо Саула озаряется. – Сейчас я понимаю. Конечно, это еще что-то. Кокс это выдуманное название кокаина, чтобы не говорить о нем впрямую. Я могу тебе показать, Иоанна, ночью в нашем переулке. Стоят люди у своих домов и предлагают прохожим: «Хотите купить кокс?»
– И это все, – разочарована Иоанна, – только кокаин? И это он превратил в нечто очень важное?
– Кто?
– Бартоломеус Кнастер-младший.
– Кто это?
Лицо Иоанны становится багровым. Теперь ей надо будет рассказать обо всех вчерашних приключениях. Но она… проглотит язык и не расскажет:
– Бартоломеус… Это один мальчик…
– У тебя есть секрет от меня, Хана?
Ощущения превосходства Иоанны как не бывало. Теперь она стоит в полном смущении перед своим другом, опустив голову, и, открыв ранец, вкладывает в него сверток с косами.
– Что это у тебя в свертке? – Требует ответа Саул.