Смерть под зонтом
Шрифт:
– А ограбление банка тебя уже вовсе не интересует? – Грегор Абуш сказал это с ироническим вызовом.
Ионатан Крюдешанк, бросив на него исподлобья диковатый взгляд, сразу обмяк. Опираясь одной рукой о стену, он ощупью добрался до кровати и со стоном повалился на нее.
– Я болен! Разве ты не видишь, как я болен! Оставьте меня в покое! Меня сам бог покарал! Что вам обоим от меня нужно?!
– Мы пришли обсудить с тобой одну довольно-таки интригующую версию, – сказал Грегор Абуш, стараясь казаться не слишком заинтересованным. – Кое-что еще требует уточнения. Я надеюсь, что
Ионатан Крюдешанк внимательно оглядел начальника полиции, затем нехотя пробурчал:
– Должно быть, какая-нибудь чушь. Ну, валяй!
Грегор Абуш, подняв с пола журнал, раскрыл его на той странице, где была помещена реклама духов «Пармская фиалка».
– Вот главное вещественное доказательство, – сказал он. – Изображение флакона покрыто тончайшим слоем спрессованных ароматизированных частиц. Спустя некоторое время пыльца, прилипая ко многим пальцам, стирается. Но в тот час, когда почтальон принес журнал, и ты листал его, запах-то еще был сильный.
– Ну и что? – Ионатан Крюдешанк пожал плечами.
– Об этом попозже, – продолжал Грегор Абуш. – Сначала постараюсь уточнить, что происходило в твоем доме в день ограбления банка. Пришел Ричард Бейдеван. Сразу за ним пришел почтальон. Он принес бандероль с журналом и пластинку с записью «Мессии». Продолжая разговаривать с режиссером, ты перелистал журнал и наткнулся на статью профессора Петерсена. Прочесть ее ты не успел – помешал приход Рейтера. Он так настойчиво просил журнал, что ты не смог отказать. Особенно потому, что тебе была дорога каждая минута.
Рейтер прощается. Сразу же раздается телефонный звонок. Ты входишь в кабинет, где стоит телефон, и закрываешь за собой дверь.
Спустя мгновение, Ричард Бейдеван, услышав шум автомобильного мотора и полагая, что вернулась Tea, выбегает на улицу. Там нет ни Теи, ни машины. Ричард Бейдеван возвращается в гостиную и терпеливо ждет, пока ты закончишь говорить по телефону. Сквозь закрытую дверь он ясно улавливает твой голос и догадывается, что ты разговариваешь с Оливером Дэрти насчет условий, на которых согласен предоставить помещение банка для съемок фильма.
Минут через двадцать ты, вернувшись в гостиную, сообщаешь Ричарду Бейдевану, что Дэрти просит его к телефону, дабы подтвердить условия вашей сделки. Режиссер берет трубку, но абонент уже отключился.
– Ты мне рассказываешь то, что мне самому хорошо известно, – усмехнулся Ионатан Крюдешанк.
– Я только излагал рассказ Ричарда Бейдевана, – объяснил Грегор Абуш.
– Который полностью совпадает с тем, что происходило, – прокомментировал Ионатан Крюдешанк.
Глазами Грегор Абуш дал мне знак – мол, пора начинать.
– В действительности все было совершенно иначе! – начал я свою атаку. – Ричард Бейдеван через дверь действительно слышал ваш голос. Но – записанный на магнитофонную пленку. Включая магнитофон для воспроизведения заранее заготовленной записи (напоминаю, это случилось сразу же после того, как вы просмотрели журнал), вы перенесли на клавиши прилипший к пальцам аромат «Пармской фиалки». Именно это обстоятельство и выдало вас! Пока звучала запись, вы потихоньку вышли из кабинета через вторую дверь. Черный балахон с капюшоном был приготовлен заранее, черный лендровер ожидал в переулке. На нем вы через пустырь и центральную аллею сквера доехали до банка, где к тому моменту под руководством Уолтера Карпентера уже начали съемки…
Продолжить я не смог.
Полностью игнорируя меня, Ионатан Крюдешанк повернулся к Грегору Абушу:
– И ты веришь тому, что сейчас с такой убежденностью высказал твой друг? Если так, то мне жаль тебя, Грегор! Тогда ты просто дурак!
Абуш смутился, и я не меньше его.
Ионатан Крюдешанк, явно наслаждаясь нашим замешательством, продлил паузу. Его тяжелый пронзительный взгляд скользнул по Грегору Абушу и остановился на мне. Я отвернулся. Сейчас я видел лишь половину его лица с одним глазом под полуопущенным, морщинистым веком – он напоминал черепаху, высунувшую из панциря голову, чтобы укусить. Будто провинившийся школьник, я опустил голову. На этот раз мой обзор ограничился полом, ножкой кровати, штаниной Крюдешанка, заправленной в подбитый мехом коричневый башмак.
Из памяти сразу вынырнули показания двух свидетелей – Луиса и продавщицы из обувного магазина, которая стояла перед банком, когда грабитель с добычей садился в машину. Оба они упоминали именно такие башмаки.
Однако я вспомнил тотчас же и шутливое возражение Грегора Абуша – мол, в дождливый период александрийцы делятся на тех, кто вместо туфель обувает резиновые сапоги, и тех, кто предпочитает им башмаки.
Заметив мой взгляд, Ионатан Крюдешанк бессознательным движением подобрал под себя ногу. Затем он еще раз оглядел меня с пренебрежительной усмешкой, словно пытаясь оценить мои интеллектуальные способности.
– Я выслушал вас с большим интересом, – сказал он и демонстративно повернулся к начальнику полиции.
– Версия действительно остроумна. Но господин Латорп, который, очевидно, является создателем этой конструкции, немного поспешил, – его тонкие бледные губы скривились в усмешке. – Пользуясь метафорой, – продолжал он, – я бы описал его подход следующим образом: некий человек, дабы проникнуть в некий дом, берет лом и начинает пробивать в каменной стене отверстие. А между тем куда разумнее попасть в этот дом через уже существующую и к тому же открытую дверь. Если бы господин Латорп пошел прямым путем, он бы сразу задался вопросом: зачем мне, банкиру, самому грабить свой банк?
Грегор Абуш пробормотал нечто, похожее на извинения.
– А теперь я докажу, что это хитроумная и достойная всякой похвалы конструкция построена на песке, – И Ионатан Крюдешанк сказал это почти торжествующе. – Мы с тобой, Грегор, давние приятели. С твоей стороны непростительно забыть, что как делец я имею репутацию человека весьма осторожного… Пойдемте!
Тяжело шагая, Ионатан Крюдешанк повел нас в музыкальную библиотеку.
– Мне самому не дотянуться, – сказал он, указывая рукой на одну из верхних полок. – Грегор, подай мне, пожалуйста, эту кассету… Нет, ты взял другую… Немного левее… На кассете должен быть ярлычок с надписью «Оливер Дэрти».