Смерть - понятие относительное
Шрифт:
— Теперь перейдем к тебе, — взор Петрова обратился на Алену. — Ты уж извини, но по моему поручению, специально обученные люди покопались в твоем служебном компьютере и обнаружили там кое-что интересное, — я увидел, что Алена снова порозовела, — я имею в виду два неоконченных симфонических произведения «Печаль весны» и «Песнь распущенности».
— Раскованности, — деликатно уточнила Алена.
— Да, раскованности, извини, — поправился Петров. — Так вот, я поручил изучить твои опусы профессионалам, и их заключение меня очень опечалило, — Алена покраснела еще сильнее. — Они сказали мне, что ты родилась не в свое время. Тебе нужно было жить в девятнадцатом, в крайнем случае, в начале двадцатого века. Тогда твой талант мог бы быть оценен. Сегодня, к сожалению,
— Правильно, — мысленно одобрил я, — уже минуты две, как не целовались. Все уж давно соскучиться успели.
— Одним словом, у меня к тебе предложение, — продолжал Петров. — Сейчас одна близкая структура затевает интересный проект. Есть желание начать делать по-настоящему качественные русские телевизионные сериалы. Пока зарядили три: интеллектуальный детектив, костюмированная историческая драма, ну и какая-то там фигня для женщин: мачо, яхты, пальмы, любовь на пляже и прочие розовые сопли. Но всё это будет сделано очень качественно. Бюджет у нас такой, что Голливуд нервно курит в сторонке. А качественному кино нужна качественная музыка, согласна? Вот тут-то и пригодятся твои таланты. Телевизионщики получают твою отличную музыку, ты славу и богатство, и все будут довольны. Кстати, никто не запрещает тебе заниматься любимыми классическими формами. Тем более, что у нас есть отличный симфонический оркестр. Ну что, подумаешь над моим предложением?
— Подумаю, спасибо, — тихо ответила девушка.
— Вот это выдержка, — восхитился я. — Когда три года назад я получил похожее предложение и поверил, что это не розыгрыш, тут же на всё согласился, не уточняя деталей.
А потом я увидел, как девушка положила Ивану голову на плечо, я понял, что дело тут не в выдержке. Просто Алене сейчас кажется, что у нее и так всё есть.
Через короткое время мы стояли в коридоре и собирались покинуть квартиру дяди Персика. На плечах у меня и у Ивана висели спортивные сумки, в руках у Алены был гламурный бирюзовый рюкзачок, а Петров держал полотняный портфельчик несерьезного вида. У порога нас ждала старая «Волга» желтого цвета, персональное такси влюбленной парочки, которое вызвал по телефону Иван. Дядюшка хотел проводить нас до аэродрома, и никакие доводы на него не действовали, пока Иван строго не сказал:
— Ты лучше к Кошкину сходи. Волнуется ведь человек.
Дядя Персик вышел вместе с нами. Мы рассаживались в такси, чтобы ехать на аэродром, а он, не дожидаясь нашего отъезда, пошел к неведомому мне Кошкину. Иван посмотрел на быстро удаляющегося дядюшку и сказал, обращаясь к Алене:
— Хорошо идет. Минут через десять уже будет на месте.
— Через пятнадцать, — поправила девушка. — Ему еще в магазин заходить. Ведь у Кошкина дома водки отродясь не было.
Глава XXIII
Место Красноярск-77.
Начало 29.09.2010.
Окончание 04.10.2010 23:20.
На изготовление белой пирамидки у меня ушло почти два месяца. Не то, чтобы я все два месяца этим занимался — просто процесс состоял из нескольких этапов, три из которых были привязаны к фазам луны. Параллельно, по настоянию Петрова, я занимался изучением жизни и деятельности Владимира Ильича Ленина. Зачем это было нужно, не понимаю до сих пор, тем более, что объективных свидетельств о жизни Ленина сохранилось на удивление мало. Мне показалось, что большая часть исследователей жизни великого человека изучали творения друг друга и, на их базе, создавали всё новые. Я просмотрел практически все немногочисленные видеоматериалы, где был запечатлен вождь, а потом выборочно, кусочками по десять минут, ознакомился с некоторыми художественными фильмами. Оказалось, что первый игровой фильм на эту тему снял Эйзенштейн, еще в двадцать седьмом году. Внешне тамошний Ленин очень напоминал своего героя из документальных хроник. В последующих художественных лентах от оригинала остались лишь небольшой рост, сияющая лысина, бородка, картавость и суетливость в движениях. Не ограничиваясь достижениями кинематографии, я прочитал большое количество научных и околонаучных трудов. Из них, кроме всего прочего, я узнал, что, согласно современным представлениям, фамилия Ленин никакого отношения к реке Лена не имеет. С любопытством я ознакомился с историей мумии вождя. Казалось, что она живет собственной интересной полноценной жизнью. Все годы в услужении у мумии находился большой штат специалистов, начиная от бальзамировщиков и заканчивая охраной и почетным караулом. Время от времени в прессе появлялись заявления о том, что в Мавзолее лежат не мощи великого человека, а пластмассовая кукла. В то же время усиливался хор голосов, требующих предать ленинские останки земле. Интересно, что это требовали как люди, не желающие, чтобы в центре столицы на всеобщее обозрение был выставлен труп кровавого тирана, так и православные, желающие предать тело небезгрешного человека земле согласно христианским обычаям. Одним словом, я сделался неплохим специалистом по прошлому и настоящему вождя мирового пролетариата.
Узнав, что белая пирамидка готова, Петров потребовал проведения ходовых испытаний, и я начал думать, что бы такое удвоить, или кого бы скопировать. Мне не хотелось быть банальным и удваивать деньги или драгоценности. Воспроизводить абы что, первое попавшееся под руку, я не хотел тем более. Я попросил денек на размышление и придумал. Сказать откровенно, мне моя идея понравилась. Были в ней и изящество, и практическая польза, и свидетельство оригинального хода мысли автора. Я зашел в лабораторию Петрова и с порога объявил:
— Я знаю, что мы будем удваивать.
— Почему удваивать? — удивился Петров, — нам же предстоит выполнить рецепт эха, восстановить живое существо по его фрагменту.
— Если сработает удвоение, то должно сработать и эхо, — резонно ответил я.
— Убедил, — сдался мой друг. Что удваивать будем?
— Еду, — торжественно объявил я. — Пищу! — на лице Петрова отобразилось недоумение:
— Ты таким образом вознамерился бороться с мировым продовольственным кризисом?
— Ничего подобного! Так и знал, что ты сразу не поймешь!
Далее, я в двух словах изложил свою идею. Заключалась она в следующем: мы удваиваем какое-нибудь блюдо, желательно очень вкусное и страшно вредное, калорийное, с холестерином, и всё такое — итальянский повар Петрова на такие штуки большой мастер. Потом, мы его, разумеется, съедаем. Чавкая и запивая большим количеством удвоенных спиртных напитков.
— Так-так, — с интересом сказал мой друг.
— А через сутки всё то, что мы съели, исчезает, — торжествующе сказал я. — Понимаешь, всё! Включая то, что успело переработаться и отложиться в виде жирка. Здорово?
— Не здорово, — охладил мой пыл Петров. — Ты знаешь, Траутман, из каких химических элементов состоит пища, в том числе, и вкусная, которую ты так ценишь?
— Не знаю, — гордо сказал я. — Я не химик, а филолог.
— Я тебе расскажу, — пообещал мой друг. — В основном, она состоит из углерода, водорода, кислорода и азота, ну и много чего по мелочи: калий, кальций, фосфор, железо и так далее. А теперь скажи мне, из чего состоит, скажем, цианистый калий.
— Из чего?
— Из калия, углерода и азота. Пожалуйста, представь себе, что элементы поглощенной тобой удвоенной пищи враз исчезли из твоего организма, а они уже успели войти в состав молекул, образующих твои клетки. У тебя есть гарантия, что из остатков молекул, потерявших твои удвоенные элементы, не образуется какая-нибудь ядовитая гадость, необязательно цианистый калий? Впрочем, именно цианистый калий образоваться не может.
— Почему?
— Как-нибудь потом объясню. Кроме того, обрадуется ли твой организм, если из некоторых его клеток вдруг исчезнет часть молекул? Очень я в этом сомневаюсь.