Смерть Сталина
Шрифт:
Самое поразительное состоит в том, что никто не проявил такой верности и такого слепого повиновения Сталину, как Молотов и Жемчужина. На похоронах вождя Молотов, кажется, единственный из всех выступавших с трибуны мавзолея, прощался с человеком, которого, несмотря ни на что, любил. Все-таки существовало нечто, связавшее их навсегда…
После смерти Сталина Полину Семеновну немедленно доставили в Москву. Вечером к дому Молотова в Кремле один за другим подъезжали черные правительственные лимузины – члены президиума поздравляли Вячеслава Михайловича с возвращением жены.
Постановлением следственной
Через день постановлением Особого совещания при МВД ее полностью реабилитировали. Полине Семеновне Жемчужиной было уже пятьдесят шесть лет. Больше к работе она не вернулась, в апреле 1954 года ей дали персональную пенсию.
Способны ли были Молотов, или Микоян, или Ворошилов на решительный шаг, чтобы избавить себя от неминуемой смерти?
Никто из них и пальцем не смел пошевелить, чтобы спасти себя и своих близких. Уж как Вячеслав Михайлович любил свою жену, а ведь не посмел даже замолвить за нее слово! Понимал, что ждет его столь же любимую дочь Светлану, и все равно покорно следовал своей судьбе.
Порывистый, стремительный, резкий на слово маршал Ворошилов был слабовольным человеком и совершенно несамостоятельным. Он смертельно боялся самостоятельно принимать решения, и подчиненные не могли добиться от него внятного ответа. Все его время уходило на бесконечные обсуждения.
Маршал, казавшийся стране воплощением мужественности, привык во всем подчиняться Сталину и даже перед лицом смертельной опасности не мог ни на что решиться.
Анастас Иванович Микоян тоже не посмел вступиться за своих безвинно посаженных детей, хотя для него семья имела огромное значение.
В 1943 году сын наркома авиационной промышленности Алексея Ивановича Шахурина шестнадцатилетний Владимир, обезумев от страсти, выстрелил в любимую девушку – дочь дипломата Константина Александровича Уманского, назначенного послом в Мексику. Юноша не хотел расставаться с любимой. Это случилось на ступенях лестницы Большого Каменного моста. Второй выстрел Шахурин-младший сделал в себя.
Пистолет Владимир Шахурин взял у одного из сыновей Анастаса Микояна – Вано. Завели уголовное дело. Первоначально его вел Лев Романович Шейнин, широко известный своими детективными рассказами, а в ту пору начальник следственной части Прокуратуры СССР. Шейнин вел себя деликатно с детьми столь высокопоставленных родителей. Но доложили Сталину, которому не понравилось, что у кремлевских детей оказалось в руках оружие. Зачем им пистолеты? Не собираются ли они совершить террористический акт? Убить вождя?
Следствие передали из прокуратуры в Наркомат госбезопасности. Кремлевскими детьми занялся начальник следственной части по особо важным делам НКГБ комиссар госбезопасности Лев Емельянович Влодзимирский (в центральный аппарат его привел Берия, с Берией же его и расстреляют в 1953 году). Влодзимирский соорудил «дело юношеской антисоветской организации» и арестовал двадцать восемь молодых людей. Среди них двоих детей Микояна – шестнадцатилетнего Вано и четырнадцатилетнего Серго, сыновей адъютанта Ворошилова генерала Хмельницкого, племянника Надежды Аллилуевой…
Анастас Иванович не смел вмешаться и защитить детей.
Его сыновья просидели на Лубянке полгода. Дело было совсем пустое, поэтому они получили год ссылки. Отбывали ее в Сталинабаде (Душанбе). Через несколько лет Сталин поинтересовался у Анастаса Ивановича Микояна:
– А где твои сыновья, которые были осуждены?
Микоян объяснил, что старший учится в Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, а младший – в Институте международных отношений.
– А достойны ли они учиться в советском высшем учебном заведении? – с угрозой спросил Сталин.
Микоян промолчал. По словам его другого сына, Степана, летчика-испытателя, Героя Советского Союза, Анастас Иванович «был уверен, что теперь их немедленно исключат, а может быть, и арестуют (это был период новой волны репрессий). Но ничего не произошло. Видимо, Сталина что-то отвлекло, и он забыл об этом…»
Впрочем, в любом случае Молотов, Микоян и Ворошилов не имели возможности добраться до Сталина. В последние месяцы своей жизни вождь их не принимал и на дачу не приглашал. Версия об их причастности к смерти вождя несостоятельна.
Глава вторая
Маленков: хозяин партийной канцелярии
Георгий Максимилианович Маленков, уже будучи на пенсии, рассказывал сыну Андрею о последних днях Сталина:
«Я, Молотов, Берия, Микоян, Ворошилов, Каганович прибыли на ближнюю дачу Сталина. Он был парализован, не говорил, мог двигать только кистью одной руки. Слабые зовущие движения кисти руки. К Сталину подходит Молотов. Сталин делает знак – «отойди». Подходит Берия. Опять знак – «отойди». Подходит Микоян – «отойди». Потом подхожу я. Сталин удерживает мою руку, не отпуская. Через несколько минут он умирает, не сказав ни слова, только беззвучно шевеля губами…»
Георгий Максимилианович считал себя самым близким к Сталину человеком и его законным наследником.
В 1952 году на XIX съезде Маленков делал основной доклад, это заставляло смотреть на него как на наследника Сталина. Хотя в отличие от других руководителей страны Маленков не работал ни в сельском хозяйстве, ни в промышленности, не возглавлял ни министерства, ни партийного комитета. Его жизненный путь со временем повторит Константин Устинович Черненко, еще один прирожденный аппаратчик, который тоже станет во главе страны…
Всю свою фантастическую карьеру Маленков сделал, не выходя из кабинета партийной канцелярии. Маленков, как и Черненко, был гением партийной канцелярии. Но он был, конечно, умнее и образованнее Константина Устиновича.
Сын Маленкова пишет, что Георгий Максимилианович происходил из дворянской семьи, его дед был полковником, брат деда – контр-адмиралом. В прежние времена все это тщательно скрывалось.
У Георгия Маленкова были двое братьев и сестра, но они умерли очень рано. Он остался один. Окончил гимназию с золотой медалью. После революции служил в Красной армии в Средней Азии. В 1920 году познакомился с будущей женой – Валерией Алексеевной Голубцовой и влюбился в нее. Валерия Алексеевна работала библиотекарем в агитпоезде и училась на курсах, организованных политуправлением Туркестанского фронта. Формально они не регистрировали свой брак, и Валерия Алексеевна оставила девичью фамилию.