Смерть – только начало
Шрифт:
– Я только хочу восстановить справедливость. Чтобы Палома успокоилась. Ведь то, что они сделали с ней, это же уголовное преступление!..
– А то, что собираешься сделать ты, – нет?
Скай обхватил обеими руками голову, пряча лицо. Виски разрывались от невыносимой боли.
– Господи, Дюк, я не знаю, не знаю! Но она не оставляет меня в покое.
– Может быть, обратимся к психиатру? – осторожно предложил Дюк.
Он вправе был ожидать взрыва в ответ на свою дерзость, но Скай только устало посмотрел на него.
– Какого чёрта, Дюк… Если я – сумасшедший, то мне никакой психиатр не поможет. А если нет, и Палома действительно пытается вступить
– Ну так давай поищем и того, и другого, – верный друг всегда был готов помочь. – Но чёрт меня побери, если я знаю, кто именно из них тебе нужен.
– И я не знаю, Дюк, – Скай отвернулся, ища глазами фотографию Паломы Уидден, до её смерти всегда стоявшую в рамочке над камином. Фотографии на привычном месте опять не оказалось. Не выражая неудовольствия, Скай открыл верхний ящик письменного стола. Снимок лежал там лицом вниз. Брат Паломы любовно протёр стекло, прежде чем поставить фотографию на каминную полку. Он делал это в двадцать второй раз за прошедшее время.
– Почему ты всё время убираешь её, Дюк? Она ведь удивительно красива…
– Она была красива, Скай. Она пытается управлять тобой и после смерти.
– Ну, это же не богиня древних индусов Кали. Она не требует от меня кровавых жертв.
– Ты в этом уверен? А как же можно назвать то, что ты собираешься сделать с невинными людьми, имевшими несчастье получить органы Паломы?
– Для них это величайшее счастье, Дюк, – тихим тоном, предупреждающим об опасности, проговорил его партнёр.
– Я не собираюсь участвовать во всём этом безумии, – Дюк Орнунг отвернулся. – И даже не подумаю, как раньше, проводить расследования для тебя.
– Я не прошу тебя об этом, – Скай криво улыбнулся, но добавил прежде, чем компаньон успел обрадоваться, что босс отказался от вздорной идеи. – Я всё сделаю сам. Это мой долг перед Паломой.
Утром он улетел с острова Эсмеральда на поиск людей, разделивших между собой молодое, красивое тело Паломы Уидден.
Глава 3
Место действия: Хелмсдейл, Шотландия.
Керстен Игрейн ждала.
Она делала это каждый день, с того самого момента, как помнила себя. И она знала, что значит жить в тяжкой рутине текущего времени, когда каждая минута, секунда пронизана ощущением и ожиданием высшей цели, достичь которую она пока не достойна.
Она истово верила в Бога, но Бог не спешил помочь ей. Девушка не отчаивалась. Она каждый день начинала с похода в церковь, где подолгу стояла возле распятия, смотрела на лики святых, но ни о чём не просила, только пыталась найти ответ на жгучий вопрос: почему? Святые молчали, и, чтобы расшевелить их, Керстен приносила подарки: вышитые покрывала, резные вещицы, которые отдавала священнику, – подставку и закладку для Библии, похожие на деревянное кружево своей тончайшей резьбой, подлокотник, чтобы ему было удобно читать с кафедры проповеди. Отец Давид благодарил добрую и милую девушку, но даже он не мог ответить на вопрос, почему Бог невзлюбил её ещё до рождения.
Единственная подруга Керстен удивлялась пылкости её молитв и силе веры. «Как ты можешь служить Ему после того, что Он сделал? Он же сотворил тебя калекой…»
Вследствие своего дефекта Керстен росла спокойной и тихой девочкой. Она не бегала, не шумела и не любила играть. Чаще всего ее заставали забившейся где-нибудь в уголок с серьезной книжкой. Миссис Игрейн обожала свою единственную дочку. Еще при беременности Кристен Игрейн знала, что чудес не бывает, но надеялась на чудо. У серьезно больной матери не может родиться совершенно здоровый ребенок. Врачи предупреждали, что девочка может даже отнять жизнь у своей матери, но Кристен это не останавливало. Другого шанса у нее быть не могло. И беременность решили не прерывать. Девочка родилась маленькой, слабой. Ее с трудом откачали и после держали почти четыре месяца в стерильном боксе. Тогда же врачи и обнаружили у нее болезнь ее матери.
Отца своего Керстен не знала, она жила только с матерью. Недостатка в подарках она не испытывала, но ждала только одного. Такого, который позволил бы ей стать обычной девочкой, девушкой, бегать, не боясь умереть в любую минуту, петь, играть и влюбляться. Доктора обещали ей этот подарок, и Керстен смиренно ждала, не теряя надежды с каждым уходящим днем рождения. В канун двадцатидвухлетия ей позвонили.
Керстен получила свой подарок, но какой ценой!
Сейчас она была уже почти здорова, но доктор Уорнесс все равно советовал ей побольше отдыхать. Этим Керстен и занималась, прогуливаясь вдоль реки, купаясь в лучах предзакатного, все еще теплого солнца. Боли она уже не испытывала, сердце билось непривычно медленно и ровно. То, что кажется незаметным нормальному человеку, для Керстен Игрейн было чудом. Она вновь и вновь прижимала ладонь к груди, благодаря Бога и боясь проснуться без своего удивительного подарка. Она уже любила его.
Почувствовав, что устала, Керстен присела на большой необтесанный камень у края дороги. Вокруг нее расстилалась чудесная зеленая лужайка, одуванчики согревали взгляд своими желтыми головками. Сколько себя помнила, Керстен обожала природу. Она не хотела жить в больших городах, зная, что все равно останется там чужой, а вот поля, леса, море и скалы не могли относиться к ней враждебно. Во всем она слышала голос мамы, видела ее милое лицо…
Где-то недалеко, в низине за спуском залаяла собака. Минуту спустя на вершине горки, в нескольких метрах от Керстен появился самый прекрасный пес, которого она видела в своей жизни, переливающийся на солнце золотом ирландский сеттер. Неистово размахивая хвостом, он кинулся к сидящей на камне девушке и, встав на задние лапы, принялся облизывать теплым языком ей лицо.
– Ронни, что ты там вытворяешь? Ронни, нельзя! – наверное, это было закономерно, что вслед за очаровательной собакой из-под горы, чуть запыхавшись, возник и самый красивый мужчина Вселенной. Керстен сочла вполне естественным, что у прекрасной собаки хозяин так же хорош собой. То ли черные, то ли синие глаза мужчины встревоженно блеснули, когда он увидел, чем занимается его пес. – Ронни, прекрати немедленно!
Помахивая хвостом, пес отказался подчиниться его команде. Он терся головой о колени сидящей женщины с таким усердием, словно намеревался втереть ее в камень. Или, может быть, он страдал от блох. Керстен с улыбкой положила руку на темно-рыжую спинку красавца Ронни.
– Не волнуйтесь, я не боюсь собак.
– Ну слава Богу! – мужчина вздохнул с облегчением. – Обычно женщины начинают вопить сразу, как только Ронни подходит к ним. Это выработало у него привычку избегать прохожих. Не понимаю, почему он вообще к вам бросился… – мужчина сделал еще пару шагов вперед, приложил руку ко лбу, защищаясь от слепящих его лучей солнца, и поправился, с явным удовольствием глядя на то, что открылось его взору. – Нет, пожалуй, понимаю. Как вы прекрасны…
Керстен смущенно потеребила кончик одной из своих золотистых кос.