Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти!

Иннес Майкл

– Вы упомянули мистера Боуза, который стоял у задней сцены, когда вы вошли. Он один из актеров?

– Он суфлер. Интеллигентный индус. Это все моя жена, знаете ли. Он и нашел документ.

Намек явно состоял в том, что интеллигентные индусы – настолько интеллигентные, что могут находить документы, – соотносились больше с герцогиней, нежели с герцогом. Однако Эплби показалось, что в последней фразе он услышал нечто большее. В ней звучала какая-то бесповоротность. Казалось, она говорила: документ в безопасности, Скамнум больше за него не отвечает, охота за преступниками – дело других.

– Мистер Боуз случайно обнаружил документ. Ровно в полночь я заметил, что он стоит рядом со мной – он всегда подходит так незаметно – и вид у него жалкий. Я подумал, что он хочет помочь, он довольно милый человек. Тогда

я попросил его найти мою дочь Элизабет. Я хотел отослать ее к своей матери, о которой я так волновался. Он прошел по занавешенному коридору, который вы увидите за задней сценой, и там он едва не поскользнулся на чем-то, что, очевидно, скатилось с самой задней сцены. Это был небольшой свиток пергамента, который Полоний по ходу пьесы носит с собой. В его роль входило время от времени заглядывать туда. Так вот, мистер Боуз поднял его и обнаружил в нем еще одну цветную бумагу. Он человек неглупый и внимательный, так что он тотчас принес ее мне. Именно это объясняет мои слова, что Олдирн все время носил документ с собой. И после этого я отпустил зрителей. Если и была попытка завладеть документом, то Олдирн ее предотвратил. Возможно, он знал, что такую попытку предпримут. Возможно, эти непонятные послания заставили его быть начеку.

– Послания?

– «Гамлет, отомсти!» – мягко ответил герцог, после чего все объяснил.

* * *

Было без двадцати два, а зал все еще напоминал собой тюремную камеру. К этому времени у невольных узников появилось некое право роптать, однако Эплби не предпринимал в отношении них никаких действий, пока хоть немного не разобрался в деле. Шпионская версия все быстрее отходила в область фантастики. Эмиссары иностранных государств обычно не афишируют свое присутствие призывами к мести, а насчет вскрытия спальни лорда Олдирна у Эплби имелось свое мнение. Однако присутствовал еще один ключевой момент: временной фактор, на который намекнул герцог, ставивший под сомнение шпионскую версию. Ни один расчетливый преступник не стал бы стрелять с целью ограбления, если бы располагал для этого самого ограбления достаточным количеством времени. Так ли это было? Почти наверняка нет. Сам по себе выстрел являлся крайне рискованной затеей, и только особая конфигурация задней сцены давала преступнику половинчатые шансы для того, чтобы суметь скрыться.

Задняя сцена представляла собой большое прямоугольное занавешенное пространство, куда можно проникнуть с любой стороны через щель в драпировке. Однако поскольку одного слоя занавеса оказалось недостаточно, чтобы заглушить шум из артистического фойе, с трех кулисных сторон повесили дополнительные занавесы, создав впечатление коридора с двумя поворотами под прямым углом. Наличие многослойных занавесов, перекрывавших друг друга, давало решительному человеку шанс незаметно спрятаться в некий благоприятный момент и чуть менее вероятную возможность передвигаться после выстрела с целью избежать обнаружения. Казалось, что так, по-видимому, и произошло. Кто-то мог бы еще высказать свои подозрения, но если бы заметили что-то явное, то уже давно бы об этом рассказали. Предстояла тщательная выверка фактов, которую, по его словам, начал герцог, чтобы разъяснить передвижения и местоположение порядка тридцати человек в роковые минуты до и после десяти сорока пяти вечера.

Однако первоочередная задача Эплби представлялась куда более простой. Кто первым оказался на задней сцене после выстрела и как скоро? На сколько секунд мог рассчитывать покушавшийся, чтобы совершить кражу и скрыться? Эплби взял орудие убийства, столь драматично открывшееся миру, обернул его платком и положил в карман, после чего вместе с герцогом вышел в зал. Ему предстояло в более спокойной обстановке взглянуть на основную труппу, которую он заметил при входе.

Открывшееся перед ним зрелище напоминало прерванное веселое действо, с которым он был знаком с профессиональной точки зрения. Как раз в таких случаях в самый разгар веселья наиболее самозабвенно веселящиеся господа избавляются от накладных носов, бумажных шляп, воздушных шаров и лент серпантина, перекрывают все выходы и впускают стаю коллег в форме, чтобы пересчитать бутылки, обнюхать стаканы и записать фамилии и адреса. Еще три констебля прибыли в зал по указанию сержанта, который все еще настойчиво

занимался расследованием за пределами зала. Один скромно стоял в углу, явно осматривая стропила в поисках стрелка. Второй неохотно разрешал Бэготу заменить пустой кофейник на полный. Третий, оказавшийся счастливым обладателем рулетки, с серьезным видом обмерял главную сцену. Актеры сидели, разбившись на группы, без особой охоты пили кофе и начинали, как показалось Эплби, смотреть друг на друга с неприязнью. Некоторых из них он сразу узнал. Джервейс Криспин, верховный жрец златого тельца, втихаря играл в крестики-нолики с отдаленно похожим на него молодым человеком. Сразу можно было узнать Мелвилла Клея, разгуливавшего в халате, накинутом поверх черного одеяния Гамлета. Герцогиня Хортон, очень бледная, заботливо опекала молодых женщин. Одна из них, явно ее дочь, столь же заботливо опекала ее. Лорд Траэрн слонялся вокруг с тарелкой бутербродов в руках, словно на одном из своих «домашних» колониальных приемов, но никого ими не угощал. Темнокожий забился в угол и, казалось, предавался медитации; возможно, что нравственному очищению и покаянию. Все посмотрели на Эплби, когда тот появился.

– Мне бы хотелось знать, кто первым оказался на месте гибели лорда Олдирна и как скоро после выстрела?

Услышав эти слова, темнокожий тихо, но явственно произнес из угла, откуда он приближался:

– Это я.

– За мгновение до того, как я проник через занавес между главной и задней сценами, – сказал Клэй.

– Мистер Боуз? Пожалуйста, следуйте за мной.

Эплби направился к задней сцене и через несколько шагов остановился, поскольку ему показалось, что мистер Боуз стоит на месте, в то время как мистер Боуз, шедший позади, налетел на него, и оба начали извиняться. Эплби впервые познакомился с движениями, которые герцогиня назвала «неземными».

– Он… совсем умер? – тихо спросил мистер Боуз.

– Он умер сразу.

Мистер Боуз скорбно взмахнул рукой – Эплби так и не понял этот странный и выразительный жест – и продолжил:

– А теперь… я должен вам рассказать?

– Прошу вас.

– Я сидел вон там. – Мистер Боуз повел его с задней сцены в занавешенный коридор за ней. В самом конце одной из его коротких сторон стояла табуретка.

– Я сидел вот тут, поскольку отсюда я мог видеть и главную, и заднюю сцены.

– Могли видеть заднюю сцену?

Лицо мистера Боуза выразило смутное беспокойство, однако ответил он сразу:

– Ну конечно. Иногда это совершенно необходимо. В эту щель я вижу главную сцену, а вот в эту – и заднюю тоже.

На мгновение Эплби недоуменно задумался.

– Но вы не видели ничего странного?

– Не забывайте, пожалуйста, что я суфлер. Надо все время следить за текстом, хотя я его очень хорошо знаю. Я иногда заглядываю за занавес, но только туда, где происходят страдания.

– Страдания?

– Драма, действие. И в то время я, очевидно, смотрел на главную сцену, где происходило основное действие и шел диалог между Гамлетом и королевой. На задней же сцене был только ждавший чего-то Полоний.

Казалось, что мистер Боуз на что-то намекал, и вскоре стало ясно, что он хотел сказать. И сообщил очень ценные сведения. Любой проскочивший за занавес на заднюю сцену с намерением убить и что-то похитить подвергался существенному и осознанному риску быть замеченным суфлером через его глазок. Подобная вероятность убедила Эплби в еще большей рискованности такой затеи.

– А после выстрела, мистер Боуз, вы разве не сразу посмотрели туда?

– Я очень встревожился и вскочил на ноги. Мгновение я стоял не шевелясь. Потом я схватил край занавеса, чтобы отдернуть его и зайти на сцену. Но в замешательстве я потянул его не в ту сторону. Когда я пробрался на заднюю сцену, то увидел лишь тело и пороховой дым. Но через мгновение с главной сцены появился мистер Клэй.

– А потом?

– Я выбежал, опасаясь за жизнь лорда Олдирна, и позвал герцога. Сначала пришел мистер Джервейс, потом герцог, а затем врачи.

Перед мистером Боузом Эплби чувствовал себя на удивление озадаченным. У него создалось впечатление, что за этими ответами крылись какие-то подспудные процессы – возможно, полные обмана, возможно, просто очень странные. Однако это могло оказаться стандартной реакцией: когда сталкиваешься с восточным менталитетом, всегда существуют готовые предубеждения.