Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник)
Шрифт:
– Но это ничего не значит! – с жаром воскликнул Гордон. – Она действительно забыла. Неудивительно после того, что случилось. Она не собиралась вам лгать, если вы об этом. Клянусь вам, она забыла! Я и сам запомнил только потому, что увидел, как ее рука…
– Я просто хотел убедиться, что вы действительно это видели.
– Ну видел, и что?
– Ничего. А теперь я вас покину, чтобы поприветствовать наступление нового дня. Рекомендую две таблетки аспирина, черный кофе и небольшую прогулку в полицейский участок, где инспектор Уэйд будет рад услышать ваши извинения за вчерашний вечер. Я забыл,
– Господи, что они со мной сделают, сэр?
– Если вы любезно расскажете им все, что рассказали мне, я попробую усмирить их гнев. А иначе…
Аллейн сделал зловещее лицо и вышел из номера.
Глава 17
Смена декораций
Вернувшись в гостиную отеля, Аллейн застал ожидавшего его Уэйда. Аллейн отвел его к себе в номер и передал содержание своей беседы с Гордоном.
– Я попросил его прийти к вам и рассказать все это лично.
– Все равно не понимаю, почему он решил сбежать, – пожал плечами Уэйд.
– Прежде всего, потому, что навоображал себе бог знает чего и запаниковал. У бедняги сдали нервы. Кстати, Уэйд, паренек сильно нервничает из-за этой истории с тики.
– Да? Почему, сэр?
Аллейн ответил не сразу. Казалось, ему не очень хотелось отвечать. Когда он наконец заговорил, его голос звучал подчеркнуто сухо:
– Почему? Потому что он поймал мисс Дэйкрес на лжи. Когда я вчера спросил ее о тики, она быстро прижала руку к груди и ощупала себя так, словно надеялась найти его под платьем. Потом она сказала, что не видела божка с тех пор, как поставила на стол. И даже заглянула в сумочку. Но правдивым был только этот первый жест – непроизвольное движение руки. Как я вам уже говорил, Палмер в этот момент хотел что-то сказать, но сразу прикусил язык. Сегодня утром я заставил его признаться, что он видел, как она убрала тики под платье.
– Но почему он замолчал? Он же не может знать, где мы его нашли?
– Нет. Просто малыш по уши в нее влюблен. Он понял, что она лжет, и решил ее не выдавать.
– Отлично, значит, первым делом надо поговорить с мисс Каролин Дэйкрес-Мейер. Чувствую, тут пахнет жареным. Тем более что она вполне могла залезть наверх. Время у нее на это было.
– Верно. Уэйд, возможно, я покажусь вам жутким занудой, но у меня есть к вам просьба. Позвольте мне поговорить с ней первым. У меня есть для этого… разумные причины. По крайней мере, – добавил он с кислой усмешкой, – я надеюсь, что они разумны. Быть может, со мной она будет вести себя более открыто. Вы же понимаете: мы с ней приятели.
– Конечно, конечно, сэр, – ответил Уэйд с той натужной любезностью, в которой всегда слышна капля недовольства. – Делайте, что считаете нужным, нас все устраивает. Мы будем только рады. Тем более что вы с ней друзья и все такое.
– Спасибо, – сказал Аллейн. Но ему явно было не по себе.
– Пожалуй, я вернусь в участок, сэр. Пришлите Палмера туда – это лучше, чем говорить здесь. К тому же скоро сюда должен прийти шеф.
– Может быть, сначала пропустим
– Я как раз хотел вам предложить.
Они спустились в бар и выпили по бокалу виски.
Когда Уэйд ушел, Аллейн зарылся в газету и читал ее до прихода суперинтенданта, все время чувствуя на себе взгляды соседей. Никсон оказался приятным и хорошо воспитанным человеком с прекрасным чувством юмора. В отличие от Уэйда с его показным дружелюбием, он излучал искреннюю симпатию и сердечность. Его действительно интересовало мнение гостя, и Аллейн сразу проникся расположением, почувствовав, что с ним можно сработаться. Они подробно обсудили дело, и Никсон ушел только в половине двенадцатого, заметив, как сильно задержался. Напоследок он предложил полное сотрудничество со стороны местной полиции и принял предложение Аллейна поужинать вместе.
После его ухода Аллейн со вздохом вернулся назад в гостиную. Там сидело человек девять, все с раскрытыми газетами. Шесть из них свернули свою прессу и откровенно уставились на Аллейна. Двое подсматривали за ним поверх страниц. Наконец последняя из посетительниц, старая дама, опустила газету чуть выше носа, образовав что-то вроде бумажной паранджи, и впилась в него немигающим взглядом. Аллейн упорно не отрывал голову от своих бумаг. Он быстро написал в блокноте: «Не хотите составить мне компанию и съездить за город на часок-другой? Думаю, это лучше, чем все время сидеть в гостинице». Он остановился, нахмурив брови, и добавил: «Надеюсь, моя профессия не делает это предложение неприемлемым. Родерик Аллейн».
Он уже собирался позвонить и попросить отнести записку в номер Каролин, как вдруг почувствовал, что напряженное внимание вокруг слегка ослабло. В зале появился кто-то еще: об этом возвестили шуршание газет и шепоток зрителей. Аллейн взглянул через стеклянную перегородку и увидел спускавшегося по лестнице Хэмблдона. Актер направлялся прямо к нему.
– Здравствуйте, Аллейн. Доброе утро. Встали ни свет ни заря?
– Немного позже.
– Кто-нибудь из наших уже выходил?
– Я никого не видел.
– Зарылись в землю, как кролики, – пробормотал Хэмблдон. – Но рано или поздно придется выползать на свет. В полдень Мэйсон собирает нас в театре.
– Не думаю, что ему это удастся, – возразил Аллейн.
– Почему? Ах да, из-за полиции. Ну, значит, соберемся где-нибудь в отеле.
В вестибюле открылся лифт, и из него вышел Мэйсон.
– Доброе утро, Хейли. Доброе утро, мистер Аллейн.
– Привет, Джордж. Где будет собрание?
– Администрация отеля дала нам помещение курительной. Подумать только, Хейли, нас не пускают в собственный театр! Вы уже в курсе? Нас тут заперли!
Они обменялись возмущенными взглядами.
– За тридцать лет работы в первый раз со мной такое, – добавил Мэйсон. – Что бы сказал Алф! Все равно что выгнать нас из дома. Я ужасно себя чувствую.
– Я тоже, Джордж.
– Вы хорошо спали?
– Не особенно. А вы?
– Трудно поверить, но сегодня первая ночь, когда я не страдал от расстройства желудка. Первая за много месяцев! Я просто лежал в кровати, без всякого бульканья в животе, и думал об Алфе. – Он с серьезным видом обвел взглядом собеседников. – В этом есть горькая ирония, не правда ли?