Смерть в театре (сборник)
Шрифт:
Шанс нажал на кнопку автоматического устройства, которое открывало парадную дверь. Послышался слабый шум поднимающегося лифта.
Шанс вышел в холл встретить мать. Она вошла с веселой улыбкой на губах, за ней виднелась высокая, нескладная фигура Беверли Уотсона. В зубах он зажал черную трубку, из которой поднимались колечки дыма.
— Не вздумайте на нее сердиться! — сразу же крикнул он Шансу.— Ей не удалось от меня отделаться.
При виде сына с лица Шерри исчезла улыбка, она сразу же поняла его состояние. Шанс взял ее под руку, провел в гостиную и представил капитану.
—
— Наоборот, я могла бы посчитать вас неотесанным провинциалом, если бы вы мне этого не сказали,— улыбнулась Шерри.— Я возмущаюсь только в тех случаях, когда очень старые театралы пытаются меня убедить, будто бы в молодости они мне аплодировали, тогда как я-то в то время сама была еще в пеленках.
— Мистер Беверли Уотсон, продолжал Шанс, насколько мне известно, единственный оставшийся в живых родственник Рекса Хандлея.
— Вероятно, вы окончательно измучились с этим делом. Скажите, а та особа уже арестована?
— У нас известия совсем другого характера, Бев. спокойно сказал Шанс. Боюсь, это буде т для вас ст рашным ударом. Умер Рекс Хандлей.
Из трубки старого Бева полетели искры.
Теперь это уже не удар, потому что он умер двадцать лет назад. Я давно смирился с этой мыслью, хотя сначала никак не мог понять, почему я все еще живу, когда его уже нет... Впрочем, что вы имели в виду?
— Он умер не двадцать лет назад, а только сегодня, в час дня,— сказал капитан.— И я был бы вам глубоко благодарен, если бы вы согласились съездить со мной в морг для официального опознания трупа.
— Иными словами, вы утверждаете, что до сегодняшнего дня Рекс был жив?
— Да, мистер Уотсон.
Две слезы скатились по морщинистому лицу старика.
— И ни разу, ни единого раза он меня не навестил... а ведь он заменил мне сына!
Внезапно к Уотсону вернулась энергия, и он громко закричал:
— Но что же ему сделала эта женщина? Что она с ним сделала?
Если у Шанса Темпеста и были какие-то сомнения относительно личности Хемингуэя, показания Бева их рассеяли. Стыдясь предательских слез, которые потоками катились по его щекам, старик сразу узнал своего дорогого Рекса, которого воспитывал с одиннадцати лет. За прошедшие двадцать лет он свыкся с мыслью о гибели Рекса, но теперь, выяснив, что целых три года тот жил так близко от него и не давал о себе знать, Уотсон был безутешен.
— И все из-за этой женщины! — повторял он.
Только неожиданная встреча с Шерри Шанс в какой-то степени смягчила удар. Удар, который мог стоить старому Беву жизни.
«Женщина Его Мечты» помогла Уотсону справиться с шоком, собраться и не почувствовать себя лишним и никому не нужным. После ужаса, пережитого им в морге, Шерри Шанс привезла его к себе, заставила выпить виски, что было ему просто необходимо, усадила в кресло и внимательно выслушала все эпизоды из жизни мальчика, которые составляли для Бева весь смысл его существования.
Патологоанатом, производивший вскрытие, окончательно прояснил обстоятельства гибели Хемингуэя.
— Он был убит наповал — проникающее ранение головы. Остальные повреждения были получены им уже после смерти.
— Чем была нанесена эта рана? — спросил Полхэм.
— Трудно сказать, но, без сомнения, чем-то острым и круглым. Каким бы ни было это оружие, оно проткнуло глаз, сломало кость и повредило мозг. Страшно сильный удар. Теоретически он умер от кровоизлияния в мозг.
Полхэм повернулся к Шансу.
— Вот теперь мне необходимо допросить Люси. Закон не требует, чтобы вы при этом обязательно присутствовали, но я бы очень просил вас поехать со мной, поскольку вы можете понадобиться ей.
— Так вы поедете к ней?
— Нет. Я не ношу белые перчатки, которые, как полагаю, являются необходимой принадлежностью при посещении жилища советника. Поэтому я распорядился вызвать ее ко мне в кабинет, в Криминальную полицию. Думаю, она уже там. Так поехали?
Полхэм напоминал кавалериста, который наконец-то вскочил на коня, после того как долго брел пешком. До сих пор, объяснял он Шансу, приходилось пробираться на ощупь, в потемках, не располагая, по сути дела, никакими фактами, руководствуясь только интуицией да профессиональным чутьем. Ведь ничего не доказывало, что Ада Тауэрс была убита.
Анонимные же письма и изрезанный портрет показывали только, что у Люси есть тайный враг, а отнюдь не то, что она преступница. Скорее, наоборот, эти факты свидетельствовали в пользу Люси, ибо показывали, что кто-то стремится ее запугать.
А вот теперь убили Хемингуэя, и Люси становилась основным свидетелем того, что можно было назвать второй смертью Рекса Хандлея. Приоткрылась какая-то мрачная действительность, лишенная всяких «белых перчаток».
В полицейском управлении в комнате для допросов почти не было мебели: деревянный стол, несколько простых стульев и две лампы под зелеными абажурами, дающими направленный свет. Жужжали сильные вентиляторы. Окон не было, так что ничего не отвлекало внимание допрашиваемых.
Люси уже ждала, такая же растерянная, какой ее уже видел Шанс в тот памятный вечер, за чаем, в роскошно сервированной гостиной, когда он объявил ей о женитьбе Джефа на Шарон. Казалось, страх почти погасил горящее в Люси внутреннее пламя.
В большой комнате сидел полицейский, одетый в штатское. Он читал последний номер «Американского журнала». У двери, в углу, устроился еще один полицейский, уже в форме. Этот не спускал глаз с Люси, и по его недоуменному виду было ясно, что он никак не мог понять, каким образом такая красавица на сцене может быть такой неинтересной в жизни.
Обстановка резко отличалась от той, что окружала Люси дома и в театре, и, пожалуй, это больше всего действовало на нее.
Присущие ей апломб и надменность исчезли без следа.
Полхэм держался исключительно вежливо, но строго официально.
— Крайне огорчен, что заставил вас ждать, мисс Тауэрс.
Люси никак не реагировала. Казалось, ее немного приободрило появление Шанса, к которому она сразу же подошла и, как бы ища защиты, инстинктивно взяла под руку. Руки у нее были холодные и дрожащие.