Смертельная поездка
Шрифт:
– И какую они отложили? – прошептал Джино.
– Трудно сказать. В обычных обстоятельствах они обрабатывают их по порядку, то есть они загружали бы вирус и игнорировали бы команду на детонацию. Но если бы это было так, то на экране не появилось бы это сообщение.
Грейс закрыла глаза.
– Процедура детонации имела приоритет. Если бы я писала эту программу, я бы включила в нее процедуру замены, чтобы она автоматически замещала собой любую программу, исполнявшуюся до нее.
– Да. Я бы тоже так сделал. – Голос Родраннера дрожал так же сильно, как и его руки.
Магоцци почувствовал, как что-то отпустило его голову,
– …единственное, на что мы можем еще надеяться, – это что часть вируса все же прошла и он успеет испортить компьютер настолько, что процедура детонации не сможет завершиться.
Вдруг красные буквы исчезли с экрана, и на нем появилось новое сообщение:
«ЗАГРУЗКА ЗАВЕРШЕНА».
– Загрузка чего? – взревел Магоцци. – Вируса или кода детонации?
Родраннер не мог ответить – у него пропало дыхание. Скрюченным, дрожащим пальцем он показал на окно обратного отсчета в правом верхнем углу экрана. Цифры в нем замерли. Они показывали, что до взрыва оставалось чуть меньше двух минут.
Магоцци не знал, что и думать, – и никто в помещении не знал. Все подались вперед, будто путники, идущие навстречу сильному ветру. Они забыли, что значит моргать, и смотрели на застывшие показания счетчика дикими глазами. Неужели код детонации не выполнился? Или часы врут? Неужели люди мертвы? Магоцци лихорадочно переводил взгляд с Грейс на Энни, с Энни на Харлея. Все они выглядели так, будто готовы были рассыпаться. Магоцци решил, что все, конец, и чуть не отвернулся, когда Родраннер начал разворачивать кресло, – он боялся смотреть ему в лицо. Но все же он не пошевелился. По крайней мере, на это его хватило.
Когда Родраннер развернулся, первым человеком, с которым он встретился глазами, случайно оказался Магоцци.
– У нас получилось, – сказал он и улыбнулся, – мы их отключили.
И тишина была сметена ревом пятидесяти глоток. Родраннер обвел толпу недоумевающим взглядом. Он и не подозревал, что в ангаре, кроме них, есть еще кто-нибудь. Харлея, Энни и Грейс шум тоже застал врасплох. Они обернулись и с изумлением обнаружили, что возле двери собралась целая толпа восторженно вопящего, хлопающего друг друга по плечам народа. Единым фронтом все эти люди двинулись к команде «Манкиренч», словно они были подростками-фанатами, а Родраннер и коллеги – только что отыгравшими потрясающий концерт рок-звездами.
Рок-звезды с некоторой робостью смотрели на этот живой прибой.
Радостный шум не смолкал еще долго.
37
На поле, за стенами здания, в котором гнездились смерть, ненависть и разрушение, стояло ослепительное утро. Магоцци глубоко вздохнул. Воздух пах дымом пожара в Фор-Корнерсе, но даже этот запах не мог нарушить его блаженного состояния.
Его рука завладела локтем Грейс с такой же основательностью, с какой Чарли прижимался к ее ноге. Магоцци чувствовал свое превосходство. У него есть руки, а у пса – нет. Один-ноль в пользу Магоцци. Он сощурил глаза
Он покосился на Грейс, стараясь расшифровать выражение ее лица, но вскоре понял, что это безнадежная затея. Тогда он посмотрел на Родраннера – у этого парня все испытываемые чувства немедленно отражались на физиономии, – но даже эту открытую книгу невозможно было прочесть. Ему будто вытащили из головы затычку, и в ней совсем ничего не осталось.
Харлей, насупив брови, смотрел на суматоху вокруг него. Он был похож на человека, который проснулся голый в людной комнате. Насмотревшись, он пожал плечами, подошел к Кнутсену и вручил ему листок бумаги.
– Здесь координаты этих двух грузовиков. Я не знаю, где это; для меня это просто набор цифр.
Кнутсен взял листок. Он выглядел так, будто готов был расплакаться, но вместо этого вдруг улыбнулся.
Харлей подумал, что у представителя ФБР чертовски много зубов, – он напоминал готового зареветь мула.
Ярмарка на поле становилась все более шумной. Прибыло еще несколько вертолетов, множество легковых машин и фургонов. Большая группа людей в белых герметичных костюмах наконец получила разрешение на осмотр здания и исчезла внутри ангара. Люди из еще одной команды службы обезвреживания опасных веществ набрасывались на каждого, кто был в здании, обмахивали их десятками различных датчиков и щупов, а затем утаскивали их в свои фургоны для проведения дополнительных тестов.
Холлоран и Магоцци беспомощно наблюдали, как к Шарон, Грейс и Энни подбираются со щупами уже в сотый раз.
– Это просто мера предосторожности, – успокаивал их Кнутсен. – Коленный рефлекс. Они подвергались самому высокому риску – они не только находились в здании с грузовиками, но и были в Фор-Корнерсе вскоре после катастрофы с первой цистерной. Они должны пройти самое тщательное обследование.
– Мы даже не знаем, есть ли газ в грузовиках там, в ангаре, – пожаловался Магоцци.
– Группа, которая сейчас в ангаре, как раз это проверяет. Пока они не скажут нам, что никакой опасности нет, мы будем действовать так, будто она есть.
– Но это же глупо, – проворчал Холлоран. – Мы все там были.
– Да, я знаю. Мы следующие на очереди.
Джино состроил гримасу:
– Черт. Надеюсь, иголками колоть не будут?
Кнутсен в ответ только улыбнулся.
Когда Джино и Магоцци наконец выпустили из фургона-лаборатории, Джино раскатал рукава и мрачно потопал прочь в поисках своего утерянного мужского достоинства.
– Это оказалось самым унизительным из всего, что я испытал в жизни, – включая даже тот случай, когда у меня разошлись брюки на церемонии награждения за раскрытие дела «Манкиренч». Я чувствую себя так, будто мои яйца были похищены инопланетянами.
Магоцци улыбнулся, но Кнутсен, казалось, был расстроен не меньше Джино. Он опустил глаза, когда увидел въезжающую на поле патрульную машину.
– Это шериф Питала, – сказал он. – У его сестры было кафе в Фор-Корнерсе.
– Ей удалось спастись?
– Кто знает? Террористы устроили там массовое захоронение. Мы его раскапываем. Пока ни одного женского тела не найдено.
Магоцци кивнул:
– Значит, есть надежда.
– Не знаю. Необходимо поговорить с женщинами. Они единственные, кто был там, когда разворачивались события.