Смертельное лекарство
Шрифт:
— Я свое условие выполнила. Теперь ваша очередь, — как можно тверже сказала я.
— Выполним, не беспокойтесь, — ответил мой собеседник.
Он несколько раз мигнул фонариком в окно машины. Я видела, как из «девятки» вышел Вязьмикин и направился к машине Шурика.
— Ну, все? — спросил человек на заднем сиденье. — Мне вас проводить?
— Нет, не все, — сказала я. — Я не могу успокоиться, пока этот… Цицерон гуляет на свободе.
— Ах, вот вы о чем! О Цицероне не
— Еще о лекарствах. Они так и будут продаваться дальше?
— Нет, конечно. Эта партия сыграна. Собственно, это была не моя идея — этого негодяя. Дело казалось очень выгодным. А деньги знаете как нужны… Не мне лично — на избирательную кампанию, на нужды партии… Кроме того, есть еще люди наверху, которые очень любят деньги и не спрашивают, откуда они взялись. Это так удобно! Да… Но теперь — все. Это стало слишком опасно. И заниматься будет некому. Придумаем что-нибудь другое.
— Уж вы придумаете, не сомневаюсь, — со злостью сказала я.
— Что поделать, Танечка, политика — дело грязное. Ну, наше свидание, кажется, затянулось.
— Даже слишком, — с этими словами я вышла из машины.
Самым трудным было преодолеть расстояние до машины Шурика и не пуститься бегом. Мне все время казалось, что невидимый ствол целит мне под лопатку, я словно чувствовала, как пуля вонзается в тело… Отвратительное ощущение!
Успокоилась я, только когда мы выехали из ворот порта и покатили по ночным улицам.
— Что ж, выходит, ты так и не доведешь до конца это дело? — сочувственно спросил меня Шурик.
— Будем надеяться, что его доведут другие, — только и смогла сказать я.
Вместо эпилога
Следующие две недели я провела в бескрайних просторах нашего Заволжья. Вместе с Шуриком мы объезжали птицеводческие хозяйства. Он заключал сделки, а я бродила по пыльным деревенским улицам или сидела где-нибудь на пригорке, глядя вдаль. Ни одной мысли не было в голове. Не было сил думать. И еще я много пила. Шурик едва успевал покупать все новые напитки — благо рынок дошел и до этих медвежьих углов и в любой Голодаевке можно было купить если не «Абсолют», то уж «Довгань» точно. Ночью, разложив сиденья машины или вытащив одеяла наружу, мы занимались любовью. Алкоголь и секс давали мне возможность забыть то, что я увидела и услышала за последние три недели.
Иногда я включала радио, в районных городках покупала местные газеты. Из них я узнала кое-что любопытное. Мне попался свежий номер «Обывателя» со странной фотографией на первой странице: отрезанная голова человека
В другой раз из радиопередачи я узнала, что в городе, после некоторого перерыва, вновь появились эффективные зарубежные лекарства. Причем продаются они теперь гораздо дешевле. Автор передачи приписывал это мудрой политике местного правительства, в частности, новому руководителю облздрава — прежний внезапно скончался от сердечного приступа.
А включив телевизор в маленькой гостинице, где мы остановились однажды, я увидела депутата — нашего земляка. Он находился в поездке по Италии. Стоя на фоне Колизея, он говорил о вечных человеческих ценностях, о земле, давшей миру прославленных ораторов (тут он замялся, и я — только я одна во всем мире! — поняла, какое имя пришло ему на ум). После этой передачи я напилась особенно сильно, Шурику пришлось повозиться со мной. Зато на следующую ночь я постаралась загладить свой грех, дав ему столько удовольствия, сколько могла. Ведь, в конце концов, кроме секса и алкоголя, в жизни остаются еще разве только друзья?
Да, чуть не забыла: Олег Лунин вышел из тюрьмы. Он похудел на шесть килограммов, стал мрачен. Об этом мне сообщил по телефону Женя Вязьмикин. Я как-то надумала и позвонила ему в офис «Проектировщика». Как выяснилось, очень удачно: Женя перебирался в отцовскую фирму, которую теперь возглавил. Я поняла из нашего разговора, что никаких дел с алкоголем «Матушка» больше иметь не будет. Что ж, Олег с Митрохиным не пропадут, справятся сами. Еще Женя сказал, что у него хранится мой гонорар, который передала ему Катя Лунина. Денег не так много, могли бы заплатить и побольше, но дела у Луниных пока неважные — выяснилось, что Иван Георгиевич успел перевести практически все их имущество на свое имя, так что получить его почти невозможно.
Женя спросил меня, как я себя чувствую. Я сказала, что здесь вовсю цветут травы и светит солнце. И повесила трубку. Не надо ворошить прошлое. Сегодня я вновь напьюсь до чертиков и попробую придумать что-нибудь новое в постели. Алкоголь, секс, друзья… Что еще остается?