Смертельные друзья
Шрифт:
Микки метнул на меня яростный взгляд.
В этот момент раздался призыв распорядителя, который объявил, что обед подан, и все тысяча двести человек ринулись к кормушкам. Спускаясь по лестнице в зал, я пожимал чьи-то протянутые мне руки – большинство этих людей я знать не знал. Как правило, эта публика не утруждает себя знакомством с коллегами – чего на них тратить драгоценное время?
Сузи гениально исполнила свою задачу по рассаживанию гостей. Редакторы и шеф-редакторы получили места за тремя столиками, отдельно сели авторы. Скажи мне, за каким столом ты сидишь, и я скажу, кто ты. Моими соседями были
Вокруг нас еще суетились гости, разыскивающие свои карточки на столах. На лицах некоторых отразилась великая жажда.
Распорядитель в своем алом смокинге делал оживленные пассы, подгоняя зазевавшихся гостей. «Ваш председатель ждет минуты начать наш вечер!» – на все лады повторял он, как будто они нуждались в том, чтобы их поторапливали.
Минни, которая наблюдала за окружающими с любопытством профессиональной посетительницы всех званых вечеров, нетерпеливо распаковывала подарок, лежавший рядом с ее прибором, – флакончик духов от спонсоров.
– Прелестно! – констатировала она, достав из бумаги флакончик мушеттовской «Авроры». – Запах убийственный. Удушающе-сладкий. Подарю горничной на день рождения.
И она сунула духи в свою вместительную вечернюю сумку от Лакруа.
К моему неудовольствию, столики «Инкорпорейтид» оказались рядом с нашими, и бородатый профиль Говарда Тренча загораживал мне вид на эстраду. Но меня ждала еще большая неприятность: справа от Тренча на почетном месте сидел Пьер Ру.
Впервые я видел его без дурацкого шелкового галстука с жирафом, но не могу сказать, что в вечернем костюме он выглядел симпатичнее, чем обычно. Тренч умильно хлопотал над ним, представляя ему свою команду. С другой стороны рядом с Ру они посадили даму, которая пишет колонку на темы секса в журнале «Клевые девочки». «Интересно, – подумал я, – получила ли она спецзадание?»
Тренч выглядел таким довольным и счастливым, что мне захотелось подкрасться сзади и вылить на него бокал вина. Он был в белом смокинге, в сорочке с твердым воротничком и с галстуком-бабочкой, которая напомнила мне крылья ветряной мельницы.
– Пьер, позволь мне представить тебе редактора «Домашнего кулинара», нашего самого многотиражного журнала! – донеслось до меня. – Читатели Стефани тратят триста миллионов фунтов в год, чтобы хорошо выглядеть.
– Ничего, – мстительно подумал я, – через пару дней у Говарда с Пьером будет бледный вид. Уж я постараюсь развернуть против них тяжелую артиллерию компании «Мушетт».
Председатель вечера – какой-то пожилой хлыщ из журнала «Яхты» открыл церемонию, наговорив всяких пошлостей насчет того, в какой замечательной индустрии мы все работаем. И тут же рой официантов вылетел из кухни, словно из улья, держа в руках хрустальные вазы с крюшоном.
– Знаешь, почему Говард Тренч кажется мне несколько странным? – спросила Эллен, тоже наблюдавшая за нашими соседями.
– Лучше скажи, почему он может таковым не показаться, – засмеялся я. Я уже выпил пару бокалов вина и видел жизнь не в таком мрачном свете.
– Наверное, он умеет управлять бизнесом, иначе он бы им не занимался, – продолжила Эллен. – Но я никак не могу представить его себе читающим свои же журналы. Просто не вижу, как он сидит и читает всю эту
– А он и не читает, – ответил я. – Такие типы вообще ничего не читают, кроме каталогов туристических компаний и ценников на ишаков на Коста-Брава. Тренч выглядит в собственных глазах большим боссом, светилом рыночной экономики. Не забудь, он ведь начинал в Ньюкасле у «Проктора энд Гэмбла». Ему все равно, чем торговать – отбеливателем для белья или журналами.
– А как же он отличает хорошие от плохих?
– А он не отличает. Если тираж идет хорошо. Если падает, меняет редактора. И так далее. Если не помогает, закрывает дело и обвиняет конъюнктуру рынка.
– Вероятно, это довольно неудобно – быть таким невеждой?
– Отчего же? Облегчает дело.
Официанты разносили главное блюдо в серебряных чашах, крышки которых поднимали по общему сигналу. Эллен, отрезав кусочек мяса на тарелке, объявила, что это телятина. А по-моему – жареная утка.
Мы обратились к Минни, как к третейскому судье.
– Господи, – сказала она, складывая губы гузкой от удовольствия. – Не ела ягненка с тех пор, как мы гостили у матери Абдула в Дахране!
Зазвучали фанфары, и на эстраде появился председатель в сопровождении барабанщиков и трубачей гренадерского полка. Был исполнен государственный гимн, а потом председатель предложил тост за ее величество.
– За королеву! – нестройным хором откликнулись гости.
– Леди и джентльмены, – произнес распорядитель. – После официальной части вам разрешается закурить.
Минни, которая с самого крюшона нетерпеливо поглядывала на пачку сигарет, жадно затянулась.
– Через пять минут мы приступим к награждению, – объявил распорядитель. – Ваш председатель попросил меня напомнить вам, что гости, желающие заказать бренди, ликеры или сигары, должны обратиться к официантам.
Как и ожидалось, на первых порах фортуна не благоволила к изданиям «Уайсс мэгэзинз». В номинации «фотография» революционные снимки Яндо с резиновыми галошами уступили очаровательной картинке котенка, играющего с клубком шерсти. В категории «тираж» Нормана Тернера опередил журнал по уходу за больными, который распространялся среди лежачих пациентов. Минни, которая жаждала победы в категории «стиль жизни», с ненавистью наблюдала, как премия уходит автору статьи о декоративных столиках-кормушках для птиц.
Короче говоря, всю первую половину церемонии все наши сотрудники сидели как приклеенные на своих местах, вынужденно аплодируя чужому счастью.
Однако дальше пошло веселее. Спайк получил премию за качество текстов в «Мире мужчин», а «Стиль» – за художественное оформление. Это вызвало у Минни слезы зависти.
Подошло время оглашения имени победителя в главной категории – «портрет».
– В нынешнем году, – читал с монитора председатель, – на конкурс было выдвинуто рекордное число кандидатов – 347. И большинство из них, как свидетельствует жюри, являются высококлассными специалистами. Но один кандидат стоит особняком в этом кругу. Жюри отмечает глубину изыскания и способность конденсировать максимум информации в удобочитаемые рамки очерка. Кроме того, жюри отмечает работы этого автора за юмор и, как здесь сказано, умение интервьюировать великих и знаменитых без раболепия и самоуничижения.