Смертельный удар
Шрифт:
— И ты помогал ему? — скрипнул зубами Федор. Так сильно, что едва не раскрошил.
— Да, — отплевываясь кровью, визгливо прокричал грек, — я лично помогал солдатам схватить женщину и ребенка и провел их на корабль. А потом, когда дело было сделано, Сандракис отправил меня домой за бумагами, которые хотел взять с собой. Вернувшись, я обнаружил, что корабль отплыл.
— Он просто предал тебя, — усмехнулся Федор, услышав почти все, что хотел, — использовал и выбросил. А теперь ты решил сбежать сам, иуда. Куда направился корабль?
— Зачем тебе это знать? — выкрикнул грек, и Федор заметил, как тот нервно дернулся и положил левую руку на правое запястье.
— Потому что командир двадцатой хилиархии перед тобой, — отчетливо произнес Чайка.
— А! Значит, это твое отродье мы помогли выкрасть, — расхохотался грек, уже не ломавший комедию, — как бы не поступил со мной Сандракис, я счастлив! Я отомстил финикийцам за все, что они сделали с моей семьей и моим городом. Я ненавижу вас! И тебя, Ганнибал, больше всех!
Он, ловким движением выхватил из-под кожаного ремня на запястье небольшое лезвие и попытался метнуть его в Ганнибала, словно заправский ниндзя. Охранники, стоявшие позади, не видели этого. Но Федор видел. Он давно ждал чего-то подобного.
Ударив сверху по руке, Федор изменил полет тонкого лезвия и оно, пролетев пару метров, вонзилось в массивную ножку стола. Вырвавшись из потянувшихся к нему рук охранников, Клеоникс рванулся в сторону открытого окна, но Чайка быстро выхватил фалькату и достал его мощным ударом по голове сзади, расколов надвое череп. Грек упал замертво. И вокруг него за несколько секунд натекла целая лужа крови.
— Я благодарен тебе, Чайка, ты снова спас мне жизнь, — проговорил тиран, выдергивая лезвие из ножки стола и поднося его к пламени свечи, чтобы рассмотреть, — занятная вещица. Но теперь мы не узнаем, куда же уплыл корабль. Хотя предположить можно.
Встав, Ганнибал посмотрел на мертвого грека и приказал охранникам:
— Приберитесь тут.
Затем перевел взгляд на Чайку, также смотревшего на убитого им предателя.
— Так почему тебя ненавидел Сандракис? — в задумчивости проговорил Ганнибал, пристально взглянув на Федора. — Впрочем, это уже не важно. Пойдем в другой зал. Пока тут убираются, мне нужно с тобой многое обсудить.
Пройдя в соседний кабинет, который оказался вдвое больше прежнего, Ганнибал расположился в удобном массивном кресле с высокой спинкой и кивнул Федору на соседнее. Оба кресла, как и десяток таких же, стояли у длинного стола, который Федор узнал сразу, несмотря на царивший полумрак, — большое помещение освещалось сейчас лишь двумя чадящими факелами, горевшими далеко на стенах. Здесь часто проводились заседания военного совета. Вдоль длинного стола выстроились в ряд кресла, а за их спинками, словно охранники, возвышались фигуры греческих и римских героев. А может быть и богов.
— Пусть принесут вино и фрукты сюда, — бросил Ганнибал вошедшему вслед за ним офицеру, а когда тот исчез, замолчал на длительное время. Федору, смотревшему на него в зыбком свете, даже показалось, что он уснул.
Но когда появившийся слуга поставил на стол кувшины с вином и несколько подносов со сладостями, Ганнибал оживился. И Чайка по его лицу понял, как устал за время недавнего штурма этот «железный» человек, которому не давали покоя ни днем, ни ночью его многочисленные враги.
— Нет, не дадут мне сегодня спокойно поесть, — усмехнулся он, отпивая вина и оборачиваясь к окну, за которым уже брезжил рассвет, — впрочем, как и поспать. Ну да ладно…
Ганнибал отпил глоток вина, посмаковал его и посмотрел на Федора, который с отрешенным видом потягивал вино, размышляя о том, куда мог отправиться корабль с его женой — а в душе он уже давно считал ее именно женой — и ребенком. По дороге к Таренту его эскадре попадалось несколько торговых судов, большая часть из них плыла к Сицилии, а одно судно шло в открытое море. Тогда он не придал этому значения. А сейчас переживал о том, что мог бы легко перехватить похитителей, если они плыли на том корабле. Но не сделал этого.
«Хотя кто знает, куда уплыл этот корабль, — горестно размышлял Чайка, — если штурм города проходил при поддержке римского флота, то, возможно, этот „торговец“ присоединился к нему, когда римлянам пришлось возвращаться назад. Может быть, сейчас она уже в руках Марцелла, который, не дрогнув, отправит свою дочь на смерть».
Однако Федора сильно смущало участие в этой операции солдат карфагенского сената и тот факт; что искали именно его семью. Значит, тот, кто послал этих солдат, хотел уязвить именно его. У Федора напрашивался только один ответ. Хотя это могло быть и ошибкой. Марцелл еще в пути мог разузнать через своих шпионов, что флотом, который так унизил римские морские силы, командовал именно Чайка, и отдать приказ наказать во время уже запланированного штурма именно его, решившись на то, чтобы причинить вред дочери. Пленников могли переправить в Среднюю Италию, но с таким же успехом Юлию могли отвезти и на Сицилию, в один из портов, подвластных пока сенату Карфагена. Ведь теперь, а это было уже свершившимся фактом, сенаты Рима и Карфагена действовали заодно.
— Вернемся к делам, — вывел его из состояния задумчивости Ганнибал, словами, совпавшими с мыслями самого Федора, — я сочувствую твоему горю, но ты все еще мой военачальник и я на тебя рассчитываю. Боги помогут нам, а корабль мы разыщем. Вероятно, он поплыл к Сицилии, поскольку именно туда направились римляне после сражения. Конечно, в море они могли и развернуть флот, но что-то подсказывает мне, что их следы надо искать на Сицилии. А у меня к тебе как раз очень важное поручение, связанное с этим островом.
Федор навострил слух, у него появлялась перспектива, несмотря на войну, немедленно заняться поисками свой семьи. А сейчас он хотел только этого. И если бы Федор не был связан необходимостью воевать за Ганнибала, то немедленно отправился бы на поиски, наплевав на все военные действия в регионе. С той минуты, как пропала Юлия и Бодастарт, ему было совершенно все равно, как развивается война. Но Великий Пуниец вернул его на землю. Именно продолжение войны требовало его непосредственного участия.