Смертельный выбор (Смертельно опасные решения)

Райх Кэти

Стефан Патино – директор судебно-медицинской лаборатории. Именно он принимает окончательное решение в том, что касается криминологических и судебно-медицинских лабораторий.

– Моим обычным обязанностям это ни в коем случае не повредит.

– Знаю. И обещаю, что первым делом в понедельник утром поговорю об этом с директором. А теперь идите-ка домой. Bonne fin de semaine [7] .

Я отправилась домой, на прощание пожелав и ему хорошо провести выходные.

7

Хороших

выходных (фр.).

* * *

В Квебеке и Каролине зимы заканчиваются совершенно по-разному. У меня на родине весна вступает в свои права постепенно. В последние дни марта и в начале апреля все расцветает, воздух приятно согревает летним теплом.

Жителям Квебека приходится ждать еще недель шесть, прежде чем можно будет, не страшась холодов, высаживать цветы. Больше половины апреля еще промозгло и холодно, на улицах и тротуарах блестят подтеки растаявшего льда и снега. Но когда весне действительно пора выйти на сцену, делает она это с умопомрачительным изяществом. Мир словно взрывается весенним великолепием красок, и люди отвечают таким энтузиазмом, какого не встретишь ни в каком другом месте планеты.

С начала весеннего представления прошло несколько недель. Уже стемнело, моросил дождь. Я застегнула молнию на куртке и, низко опустив голову, ринулась к машине. Перед самым въездом в туннель Виль-Мари в новостях сообщили об убийстве Туссен. Сегодня вечером Эмили-Энн должна была получить награду за участие в конкурсе сочинений среди учеников начальных классов. Свое занявшее первое место эссе она назвала «Пусть дети живут».

Я потянулась и выключила радио.

Стала думать о планах на вечер и почувствовала прилив радости оттого, что рядом со мной есть человек, с которым грустить не придется. Торжественно пообещала себе, что не стану говорить о работе с Райаном.

Через двадцать минут я как раз открывала дверь, когда зазвонил телефон. Я посмотрела на часы. Четверть седьмого. Райан минут через сорок будет здесь, а мне еще надо принять душ, так что я не стала брать трубку.

Прошла в гостиную и бросила куртку на диван. Включился автоответчик, и зазвучал мой голос с просьбой оставить сообщение. Верди откуда-то вылез как раз в ту минуту, когда заговорила Изабель:

– Темпе, если ты дома, возьми трубку. C’est important [8] . – Пауза. – Merde! [9]

8

Это важно (фр.).

9

Дерьмо! (фр.)

И хотя сейчас я не горела желанием разговаривать с кем бы то ни было, что-то в ее голосе заставило меня все-таки взять трубку.

– Привет, Иза…

– Включи телевизор. Канал Си-би-си.

– Я знаю о девочке. Я как раз была в лаборатории, когда…

– Быстро!

Отыскав пульт, я включила телевизор.

И стала слушать, постепенно покрываясь мурашками от страха.

5

«…Детектив лейтенант Райан находился под наблюдением внутренней службы в течение нескольких месяцев. Он подозревается в незаконном владении похищенными товарами, а также в сбыте и хранении наркотических средств. Сегодня

днем в Старом порту Райан, не оказав сопротивления, сдался сотрудникам КУМ. До выяснения всех обстоятельств дела он отстранен от выполнения должностных обязанностей и находится под арестом без права внесения залога.

А сейчас переходим к другим событиям. Финансовые новости. Предполагаемое слияние…»

– Темпе!

Оклик Изабель заставил меня вспомнить, где я нахожусь. Я снова поднесла трубку к уху.

– C’est lui, n’est-ce pas? [10] Эндрю Райан, отдел преступлений против личности, полицейский департамент Квебека?

– Должно быть, произошла какая-то ошибка. – Пока я говорила, взгляд лихорадочно метнулся к автоответчику. Лампочка не горела. Райан не звонил. – Мне пора. Он скоро придет.

– Темпе, его арестовали.

– Я должна идти. Завтра позвоню тебе.

10

Это ведь он, верно? (фр.)

Я разъединилась и набрала номер квартиры Райана. Никто не ответил. Вызвала его пейджер и ввела свой номер. Безрезультатно. Вопросительно взглянула на Верди. Но и тот ничего не объяснил.

В девять я уже поняла, что Райан не придет. Семь раз звонила ему домой. Набрала даже номер его напарника, но результат остался прежним. Никто не ответил. Никто не снял трубку.

Я взялась было проверять студенческие аттестационные работы, которые привезла с собой из университета в Шарлотте, но так и не смогла сконцентрироваться. Мысли снова и снова возвращались к Райану. Прошло несколько минут, а я по-прежнему бессмысленно пялилась в одно и то же эссе в голубой тетради, так и не найдя сил прочитать написанное студентом. И хотя Верди свернулся клубочком у меня на коленях, на душе от этого легче не стало.

Все неправда. Не может быть. Ни за что не поверю.

В десять я решила принять ванну. Долго лежала в горячей воде с хлопьями пены. Разогрела пачку замороженных спагетти и отнесла еду в гостиную. Выбрала парочку дисков, которые, по моим расчетам, должны были поднять настроение, и поставила их в проигрыватель. Потом попыталась читать. Ко мне снова присоединился Верди.

Безуспешно. Замкнутый круг. Роман Пэта Конроя с тем же успехом могли бы напечатать и на ацтекском языке, все равно я ничего не понимала.

Райана показали в новостях: руки скованы за спиной наручниками, по бокам полицейские. Я, застыв, смотрела, как они наклонили голову Эндрю, вталкивая его на заднее сиденье полицейской машины. Но у меня по-прежнему не укладывалось в голове, что все это происходит на самом деле.

Чтобы Эндрю Райан продавал наркотики?

Как же я могла так ошибаться на его счет? И неужели все то время, что мы знакомы, он торговал наркотиками? Как я могла не заметить в этом человеке темную сторону? Или все происходящее просто-напросто ужасная ошибка?

Нет сомнений, кто-то ошибся.

Спагетти остывали на столе. Кусок не лез в горло. Музыка проходила мимо ушей. «Биг бэд вуду дэдди» и оркестр Джонни Фаворита выдавали свинг, от которого и мертвый мог бы ожить и пуститься в пляс, а у меня на душе по-прежнему царил мрак.

Теперь дождь лил не переставая, барабаня в окна с тихим, монотонным шелестом. Мне казалось, что весна в штате Каролина находится за многие-многие тысячи километров от меня и мне никогда в жизни больше не увидеть ее.