Смерти вопреки
Шрифт:
Вокруг него происходило страшное боестолкновение, которое он был не в силах увидеть. Все пространство было пропитано смертью и ужасом: полуразрушенные здания военного города горели дикими языками ярко-красного пламени, дым от которого уходил высоко в бордовое небо планеты. Металлический привкус крови во рту Макаавиша полностью выбивал из колеи, мешая определить реальность. Обернувшись, он увидел свой старый истребитель, который полностью был уничтожен и не подлежал ремонту после критичных попаданий по основным системам и последующей жесткой посадки. Пришло внезапное осознание происходящего вокруг. Даймон не мог до конца поверить тому, что видел и слышал, но своим ощущениям полковник привык доверять.
Даймон почувствовал сильное переживание и опасение за очень близкого человека – чувства, которые он испытывал настолько давно, что уже успел их позабыть. Полковник быстрым шагом, переходя на бег, направился к зданию штаба, в надежде успеть спасти того, кого не успел спасти однажды. Со всех сторон сокрушительно взрывались невидимые снаряды, заглушая истошные крики раненых солдат. Над головой с громкой вибрацией воздушного пространства пролетали незримые звездолеты, от ударов протонных бомб ошметками разлетались клочки земли и вырванные куски асфальта, но не достигнув поверхности они застывали в воздухе, оставляя после себя трехметровые кратеры.
Добежав до нужного строения, полковник быстро перебирая ногами стал спускаться по ступенчатой бетонной лестнице в подвальные помещения. Оказавшись на нижних этажах, Даймон судорожно искал глазами то важное, что по воле судьбы потерял когда-то. Второпях осматривая каждую комнату и каждый зал, он не упускал ни единой детали. Все было настолько достоверно точно, прямо как в тот день. Он уже не мог определить, где реальность, а где иллюзорная картинка его подсознания, сердце в бешеном ритме колотилось в его груди, во рту все пересохло.
И он нашел. То самое помещение где погиб его отец. Макаавиш медленно подошел к месту обвала потолка, но среди множества разбросанных камней и гор строительного мусора ничего не обнаружил.
– За мной пришел?
От неожиданности полковник потерял дар речи, он быстро развернулся на месте и увидел среди разрушенного серого помещения со множеством опрокинутой офисной мебели мирно сидящего за столом спиной к нему человека, который своим до боли знакомым голосом взбудоражил все нервные окончания Даймона.
– Отец?!
– Ну, а кто ж еще. Ты, я смотрю, неплохо подрос за мое отсутствие, – крепким взрослым голосом говорил человек, продолжая записывать что-то в грязный порванный журнал.
– Па, ты что здесь делаешь?
– Как что? Живу я здесь, уж сколько лет.
– Ты живой? Я ... неважно. Отец, нам пора домой, – Даймон хотел подойти к мужчине, но тот его остановил.
– Не могу... Дел много, сынок, надо все документы уничтожить, а кто это сделает кроме меня? – сидя спиной к Макаавишу, сказал отец.
– Война с синдикатом закончилась, – полковник медленным шагом обходил мужчину сбоку, аккуратно заглядывая из-за спины в надежде увидеть лицо.
– Как же, а кто ж сверху бесчинствует?
– Как это возможно... ты не можешь быть жив. Я схожу с ума? – Спросил Даймон.
В подвальном помещении послышался приглушенный взрыв бомбы на поверхности раздираемой яростным противостоянием планеты. С потрескавшихся бетонным стен посыпалась мелкая крошка, опыляя собой все мрачное пространство этой комнаты. Единственным источником света было отверстие в обвалившемся потолке, толстый луч светло-желтого цвета падал на кучу разрушенного строительного материала. Осторожно обходя мужчину с правого боку, полковник пытался, но не мог разглядеть черты лица его собеседника – в этом полумраке они как будто ускользали от него, не давая убедиться в своих суждениях.
– Нет, сынок, с твоим рассудком все в порядке.
– Это все происходит в моем сознании?
– Как посмотреть. Я бы сказал между мирами. Здесь все идет по бесконечному временному кругу, каждый день война и каждый день я выполняю свой последний приказ, – голос мужчины еле слышимым эхом разносился по помещению.
– Как вытащить тебя? Как спасти? – Макаавиша почувствовал, как по щеке пробежали маленькие горькие слезы. Он все еще чувствовал свою вину за то, что не успел спасти отца.
– Тебе не за меня переживать надо сынок, мне здесь хорошо. Тут все мои ребята, как же я их брошу. Это тебе нужна помощь.
– Мне? – полковник остановился на месте и посмотрел на потолок, чтобы остановить поток предательских слез. – В государстве переворот.
– Знаю, – ответил мужчина.
– Я не понимаю, что мне делать, отец... – Даймон посмотрел себе под ноги и присел на один из больших камней в паре метров от грузно сидящего мужчины. – Я в смятении...
– Помнишь свою мать?
– Ну... да, только образ, – честно ответил Макаавиш.
– Я вообще не помню. Не могу даже представить какой она была. Всю свою жизнь ты, как и я, посвятили служению великого Альянса, а ради чего сынок? Посмотри на меня... я забыл лицо любимой женщины, – тон мужчины становился все тише и печальнее. – Мы оба стремились обеспечить счастливое будущие для всех граждан нашей Империи, а про свое забыли.
– Таков наш долг, мы сами выбрали свою судьбу, – задумавшись, ответил полковник.
– Ты счастлив, сын?
– Я... Я был счастлив, – перед глазами Даймона возник облик милой девушки, которую он полюбил.
– Не дай им отнять это у тебя, ты достаточно посвятил этой Империи и не обязан повторять мою судьбу. От сюда нет выхода Даймон... попавшие сюда не возвращаются...
– Я всегда хотел быть похожим на тебя, на человека чья верная служба была смыслом своего существования, – Макаавиш хотел подойти и прикоснутся к родному для него человеку, но что-то отталкивало его и не позволяло приблизиться.