Смертный страж. Тетралогия
Шрифт:
Еремей ответил, и милиционер засунул «права» обратно в отделение портмоне.
— Ну, рассказывай. Что у вас там случилось, из-за чего возникла ссора, кто участвовал в драке, как познакомились?
— Ничего не случилось, — пожал плечами Варнак и коротко повторил версию бывшего десантника: — Ехал мимо, увидел, как мужик в кустах торчит. Решил, что он помочиться под стеной захотел. А там завтра дети будут бегать, опять же вонь днем на солнце поднимется. Вот и решил его оттуда шугануть. А он, оказывается, просто курил. Не верите — двигатель на «Восходе» потрогайте. Он еще горячий. Если бы долго там торчал,
— То есть, никаких драк, никаких ссор, никаких споров у вас и находящихся возле кафе граждан не возникало? Никаких неприязненных отношений, никаких конфликтов?
— Ничего не было, — уверенно подтвердил Еремей.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— И никаких врагов у тебя там нет, никто ни за что мстить не станет?
— Нет.
— Уверен?
— Сколько можно одно и то же долдонить? — начал злиться Варнак.
— Ну, как знаешь, — невозмутимо повторил старший лейтенант. — Посиди чуть-чуть, я твои объяснения в протокол занесу. То есть, остановился без особых причин, ничего подозрительного не видел, ни с кем никаких ссор не возникало, неприязненных отношений ни с кем в данном районе не имею… Я правильно записал?
— Правильно.
— Распишись в протоколе… — Старлей дождался, пока задержанный поставит внизу бланка короткую закорючку, и вручил ему бумажник: — Проверь содержимое и свободен. После того, как выйдешь за дверь, никакие жалобы не принимаются.
Варнак кивнул, заглянул в отделение для прав, для техталона, пошевелил пальцами три стольника, сунул все в карман:
— А каска?
— Вон, с подоконника возьми. Претензий нет? Распишись вот здесь. Все, спокойной ночи. Желаю больше к нам не попадать.
— Я и не рвался. — Руки Еремей протягивать не стал, вышел за дверь, сделал пару глубоких вдохов, наслаждаясь прохладой, и направился в просвет между домами, за которым виднелись уличные фонари.
Везли их в отделение минут десять. Значит, возвращаться назад придется не менее часа. Ну, да ему к длинным переходам не привыкать….
Однако уже минут через десять возле тротуара перед ним притормозила потрепанная «восьмерка», пассажирская дверца распахнулась, и наружу выглянул Игорь:
— Банзай, служивый! Меня тоже выпустили. Садись, чего ноги зря топтать? Нам все равно в одно место.
Глава 2
Связываться со странным мужиком Варнаку совсем не хотелось — но еще меньше хотелось топать пешком еще два-три километра. Поэтому, после короткого колебания, он кивнул:
— Спасибо, — и полез мимо бывшего десантника на заднее сиденье.
— И почему у нас никто никому на слово не верит, Рома? — удивился мужик и прихлебнул пиво из банки с какими-то черными иероглифами. — Они ведь, гады, мурыжили меня, пока им паспортные данные из Кравотыни не подтвердили. А потом еще полчаса спрашивали, какого лешего я в Москве делаю? Воблу вялю! Нечто не ясно, что у нас в деревне рабочих мест всего два лесника, три рыбинспектора и один коровник. Вот в столице не пропадешь. Здесь для крепкого мужика завсегда славное дело найдется.
Варнак промолчал. Сам он уволился уже два месяца назад, но занятия по душе так и не выбрал.
— Смотрите, пожарники, — притормозил в десяти шагах
— Чему тут гореть, асфальт да столбы кругом. — Игорь опрокинул банку над раскрытым ртом, выливая в горло последние капли, смял тонкую жестянку, кинул в окно, сунул руку в карман, вытянул стольник, отдал водителю и полез наружу.
— Чего мусоришь? — упрекнул его Варнак, выбираясь следом.
— Банка денег стоит, подберут, — невозмутимо ответил десантник и сплюнул: — Вот козлы! Попадутся еще — руки повыдергиваю и в задницу воткну.
— Чего там? — Еремей обогнул мужика и тут же почувствовал, как по спине прокатилась холодная волна ненависти, перемешанной с тоской и безнадежностью. Вместо его только что чисто вымытого «Восхода» у столба лежала сальная головешка, местами покрытая пеной, местами выпирающая черными боками. От бывших покрышек во все стороны торчали стальные волосы корда, колеса покорежились, «бардачки» и сиденья исчезли вовсе, оставив только ребра каркаса. — Вот, с-суки… То-то полицаи с меня расписку взяли, что у меня тут знакомых нет. Не хотели «криминалом» статистику портить.
Пожарный «Зил» пыхнул сизым дымком, низко зарычал, развернулся через дорогу и укатил куда-то к Клязминской улице. На парковке перед универсамом сразу стало пустынно. На дверях кафе тоже висел заметный издалека, тяжелый амбарный замок. Видимо, чтобы зря не стучали.
— Жалко твою технику, служивый, — кашлянул Игорь. — С этими подонками всегда так. С тобой не справятся — так на том, кто сопротивляться не способен, зло сорвут. Или на том, что не способно. Новый мотик был?
— Лет двадцать уже. От дядьки достался, царство ему небесное, — подошел ближе к обгорелому железному скелету Варнак. — Я еще в школе был, в девятом классе.
Судя по тому, что столб закоптился метра на два в высоту, «Восход» горел жарко. Наверное, мстители не просто срезали бензошланг и дали натечь топливу, а набрали его в какую-то емкость и щедро полили мотоцикл сверху, дали бензину слегка впитаться в поролон, попасть в ящички для инструмента, и только потом кинули спичку.
— Ублюдки! Резать их нужно всех сразу, никого не отпускать, — сжал кулаки Еремей. — Чтобы ни свидетелей не оставалось, ни крыс.
— Тут моя вина тоже есть, — положил ему руку на плечо десантник. — Ты же из-за меня в это ввязался? Знаешь что… Давай сейчас ко мне смотаемся и попытаемся чего-нибудь придумать. Ты теперь все равно без колес, правильно? Так что поехали. Нервы подлечишь, заодно посмотришь, какая служебная жилплощадь нашему брату положена. Пошли, не смотри на него. Все равно теперь ничего уже не изменить.
— Столько лет! Ублюдки, — никак не мог прийти в себя Варнак.
Всего пару часов назад он был свободным человеком, который способен с ветерком помчаться в любое время в любую сторону света. А теперь — что? Метро, трамвай, троллейбус? За город — только на электричке, девчонку знакомую не прокатить, самому на рыбалку к глухому озерцу не уехать. За что? За то, что не дал человека зарезать?
— Ничего. Бог даст, мы с ними еще свидимся, — словно подслушал потаенные мысли Игорь. — Поехали. Поехали-поехали, служивый. У меня дома маненько есть. Взбодришься, чтобы не так тоскливо было. Давай.