Смертоносный всадник
Шрифт:
Понимание этого стало как облегчением, так и ударом под дых. Как могла она любить его и все же быть настолько готовой отдать? Потому, что ребенок от него? Неужели она настолько ненавидела Тана, что не желала живого напоминания, цепляющегося за нее?
Ругаясь, Танатос направился в библиотеку. В сердцах, он изо всех сил ударил рукой по одному из стеллажей. Книги, корзины и безделушки посыпались на пол. Что-то металлическое скользнуло по плиткам. iPod Ресефа.
Танатос поднял его, гладкий, черный корпус охлаждал его руку. Ресеф любил эту штуковину, потому то,
– Что ты делаешь? – От прозвучавшего за спиной голоса Реган, пульс Тана подскочил. Танатос непринужденно пожал плечом, но не смог одурачить свое тело, не тогда, когда увидел ее стоящей в дверях, все еще одетой в его футболку и пару тренировочных штанов, затянутых под животом.
Ни одна женщина никогда не носила его одежду, и какой-то примитивный инстинкт наполнил его всеобъемлющим чувством собственника от самой идеи о том, что кое-что его находится на ней и в ней.
– Ничего, – пробормотал Тан, бросая iPod на стол.
– Ничего включает создание погрома в твоей библиотеке? – Реган подошла к столу, ее босые ноги не издавали ни звука на каменном полу. Даже на таком позднем сроке беременности её уверенное изящество не исчезло.
– Тебе нужны носки.
Она моргнула.
– Какое отношение это имеет к разгрому в библиотеке?
– Никакого. Но я не хочу, чтобы у тебя мерзли ноги.
Губы Реган изогнулись в нежной улыбке, и Тану захотелось, чтобы она этого не делала, потому что такая улыбка в конце концов может его разоружить.
– Ты странный мужчина, Всадник Танатос. – Она подняла iPod. Экран засветился, и Реган приподняла брови.
– Никогда бы не подумала, что ты любитель кантри музыки.
– Я нет. Это Ресеф. Любил. Тебе стоило оставаться в кровати.
– Я хорошо себя чувствую, и если слишком долго лежу, то у меня начинает болеть спина. – Реган снова оглядела iPod. – Алан Джексон. Джордж Стрейт. Джимми Баффетт. Конвей Твитти. Вау. Ни одной рок группы.
– Ресеф был самым непостоянным человеком из всех, кого я знал, но когда он за что-то ухватывался, то делал все на полную. Абсолютно не переубеждаемый. У него было даже несколько любимых кантри-баров, куда он ходил потанцевать. Он любил тустеп
[13]
.
Реган сморщила нос.
– Не могу представить его, делающим что-то… нормальное. Или милое.
– Странным образом, он был самым нормальным из всех нас. И определенно, самым милым.
– Сложно в это поверить. – Она бросила на него косой взгляд. – Ну знаешь, после того, как он пытался сегодня убить меня.
Если бы такое произошло… Танатос даже думать об этом не мог. Он был в таком виде интимных отношений со смертью, в каких обычные люди были близки со своими любовниками, но прошло уже четыре тысячи лет с тех пор, как
– Если бы Ресеф желал твоей смерти, ты была бы мертва, – спокойно сказал он. – Его стрелы всегда попадают в цель.
– Может меня защитил ребенок.
Тан нахмурился. Об этом он не подумал.
– Не важно. Если бы ты не сбежала, у него не было бы возможности попытаться.
– Ну, может тебе не стоило меня похищать.
– Может тебе не стоило меня соблазнять, – парировал он, полностью понимая, что звучат они как пара детишек. Зажав нижнюю губу между зубов, Реган взглянула на свои босые ноги.
– Мне действительно жаль, Танатос. Знаю, что ты мне не веришь, но это так.
Горечь закипала, словно желчь.
– Я говорил как ты можешь заставить меня поверить тебе, и поскольку для тебя не было проблемой стать шлюхой эгиды, то ублажать меня проблемой не станет.
Что-то грустное мелькнуло в глазах Реган, и горечь бумерангом вернулась к Тану, наполняя его сожалением. Особенно, когда она отвернулась вместо того, чтобы наброситься на него, как он ожидал.
Черт возьми. Тан смягчил свой голос, чтобы они смогли продолжить без школьной потасовки.
– Почему ты это сделала?
– Я же говорила, у нас была информация…
– Да, да, спасение мира. Но я имею в виду, почему ты это сделала? Что заставило тебя согласится?
– Спасение миллионов человеческих жизней, разве не достаточная причина?
– Всегда есть личный мотив. Меня не волнует на сколько эгоистичны действия других. Но всегда есть другая причина.
Реган повернулась к нему, слегка скользнув пальцами по животу.
– Я была единственной, кто мог это сделать. Мои коллеги определили, что моя способность вытягивать человеческие души защитит меня от тех, что находятся в твоей броне.
– Даже если это и правда, она все ровно не отвечает на вопрос о твоем личном мотиве. Что это было?
– Ничего…
– Дерьмо. Собачье.
Шрамы на ее виске и подбородке, шрамы – которые он считал столь сексуальными, потемнели, словно индикаторы ее нрава.
– Возможно я отчаянно хотела член, как ты и сказал. Может идея покувыркаться с легендой искушала меня.
Реган лгала, хотя Тан не мог сказать откуда знает это. Определенно, она не собиралась рассказать ему правду. Ладно. Он бы бросил это дерьмо прямо в нее.
– Хорошо. Отчаянное желание трахнуться с легендой намного упростит тебе предстоящие месяцы.
И снова Тан ждал, что она на него набросится, и снова она сделала противоположное. Но в этот раз, вместо молчания, Реган сменила тему.
– Что случилось с вампиром, который пытался остановить мой побег?
Внезапно ярость запылала внутри Тана при одном упоминании о нападении Серхама на Реган. Дневальник заслуживал наказания за содеянное, но Тан был слишком взбешен, чтобы рассмотреть любой другой вариант, кроме смерти. Его маленький сеанс самоудовлетворения совсем не помог снять напряжение. Лишь убийство Серхама и ледяных демонов помогло справиться.