Смешные детские рассказы
Шрифт:
Утром мы пошли в магазин. Правда, у нас не получилось пойти туда так рано, как мама хотела. Но мы всё-таки пришли туда ещё до открытия. Там уже собралась приличная толпа. И мама мне сказала, что я зря так долго копался дома, потому что всем давно уже начали давать номера.
Скоро подошла наша очередь. Ну, чтобы номер на ладошке написать. Номера писала какая-то тётя с синими губами. Она засунула чернильный карандаш себе в рот, послюнявила его и написала номер на ладошке какого-то деда, который стоял перед мамой. Потом опять послюнявила карандаш и написала номер на маминой ладони.
Я спросил у мамы, зачем вообще нужен чернильный карандаш и кто и для чего его изобрёл. А мама сказала, что она понятия не имеет, кто и для чего изобрёл чернильный карандаш. Она над этим никогда не задумывалась. И что, может быть, его как раз и изобрели для того, чтобы на ладошках номера писать.
Мама велела мне идти домой и делать все уроки, какие только у меня есть. А потом, когда мы получим муку, тогда, мол, я и смогу погулять. Мама меня предупредила, чтобы я не вздумал никуда из дома уходить. Когда же я спросил, почему, она ответила, что не хочет меня разыскивать по всем тем помойкам, по которым я люблю бегать. Ещё она мне сказала, чтобы я не вздумал сегодня руки пачкать и, тем более, их мыть, иначе мой номер на ладошке может стереться.
Я побежал домой делать уроки. И буквально через час пришла мама. Я очень обрадовался, что она пришла так быстро. Но мама мне сказала, что они в очереди образовали группу из шести человек и теперь двое из группы будут дежурить там по два часа и караулить нашу часть списка. Ещё мама сказала, что ей надо возвращаться туда только к часу дня и что нам ужасно повезло, потому что в час будет перекличка и мы можем пойти туда вместе.
В половине первого мама сказала, что пора уже идти на перекличку. И мы пошли на эту перекличку. Но там всё оказалось не так, как мама думала. Во-первых, она с большим трудом нашла нашу очередь. Во-вторых, два часа тому назад кто-то затеял внеочередную перекличку, и нас с мамой из списка вычеркнули.
Мама стала возмущаться, что сделали внеочередную перекличку. И все, кто подошли туда к часу, стали возмущаться, что их вычеркнули из списка. И поднялся там ужасный скандал. Каждый кричал своё. И всё это было смешно.
И тут прошёл слух, что если дать продавцам три рубля, то можно без всякой очереди получить муку с чёрного хода. Но мама сказала, что она не только три рубля, но вообще ничего не собирается никому платить.
В конце концов, очередь решила, что те, которые пришли к часу, будут восстановлены. И мама мне сказала, что хорошо, что таких, как мы, оказалось очень много. Поэтому-то очередь и решила, что нас восстановят в списке.
Ещё мама сказала, что, к счастью, старый список сохранился. На нём только наши номера зачеркнули.
На перекличке в час дня завели уже новый список. Примерно через час мамин и мой номера были в новом списке восстановлены. И мама сказала мне, что я могу теперь идти домой, но что она из очереди уже больше не уйдёт.
К вечеру мама прибежала за мной. Оказалось, что, пока я делал уроки, было ещё две переклички. Но мама за мной не бегала, потому что очередь решила, что можно отмечаться за двоих.
Мы пошли опять к магазину. И тут уже получилось
Я, конечно, был очень доволен, что у нас получился такой удачный день. И ещё больше я был доволен тем, что мама была довольна. А она действительно была очень довольна тем, что у нас день с пользой прошёл.
После этой истории с мукой я уже несколько раз вспоминал про чернильный карандаш и думал опять, кто и для чего его изобрёл. Я никак не могу поверить, что его изобрели для того, чтобы писать номера на ладошках.
И я вспомнил, как кто-то рассказывал, что наши военные привезли из Германии после войны много женских ночных рубашек. Никто и не думал тогда, что это ночные рубашки. И женщины стали их надевать вместо платья в торжественных случаях. Например, когда они в театр шли.
И вот мне кажется, что такая же история произошла и с чернильными карандашами. Они к нам попали откуда-то, где их использовали с какими-нибудь, наверное, важными целями. Но у нас никто не знал, для чего они. Вот и стали ими в очередях на ладошках номера писать. Они для этого дела очень удобными оказались.
Дырка
Когда я стану большим, то у меня вся одежда будет красивая и без дырок. И я очень часто мечтаю, чтобы у меня нигде не было ни единой дырочки. Нигде, и ни одной.
А думал я сегодня о дырках, потому что мама заштопала мне штаны сзади. И когда мама штаны мои заштопала, то мы стали с ней смотреть, заметно это или не заметно, что штаны теперь мои – штопаные. Мама считала, что штопку совсем не видно. Но я не был с ней согласен. И мама сказала, что она сейчас поставит утюг на газ, всё загладит, и тогда будет совсем незаметно.
И вот мама поставила утюг на газовую плиту. А когда она нагрела утюг и загладила штопку, то сказала мне, что, мол, видишь, штопка теперь совсем не заметна. И я с ней согласился. Но согласился я с мамой потому, что мне было жалко её расстраивать и говорить, что штопку, конечно, видно.
Да что там говорить: заштопанные брюки никогда уже не будут выглядеть как незаштопанные. И что самое главное во всей этой истории, так это то, что дырка была на заднем месте. А дырка на заднем месте – это самая позорная дырка на свете. Она не сравнится ни с какой другой дыркой.
Вот возьмём, к примеру, дырку на рукаве. О такой дырке можно только мечтать. Ну, конечно, на рукаве тоже разные места бывают. Если, скажем, дырка на локте, то это будет, безусловно, следующая дырка после дырки на заднем месте. Дырка на локте означает, что ты носишь свою куртку так долго, что локти протёрлись. Гораздо лучше, если дырка будет на концах рукавов. Ну, вроде бы ты не очень аккуратно носил куртку, вот рукава и обтрепались. А куртка-то, мол, и не старая совсем.