Смотри на меня
Шрифт:
Алехандро обнял ее, и Шанна постаралась не растаять в его объятиях. Почему он так чертовски сексуален?
— Я не сдам тебя твоей маме, если ты ничего не скажешь моей, — поддразнил он.
— Моя мать умерла, когда мне было четыре года.
Она обнаружила, что ей сдавливает горло. Она не должна была говорить об этом, обнажая душу. Но было так мелочно, не сказать ему правду, после того как он рассказал о своих родителях.
— Я сожалею.
Она опустила голову.
— Я не помню ее. Мне кажется, что я помню ее смех. Но я даже не знаю, правда
Когда они подошли к прилавку, он прижал ее к себе.
— Так тебя воспитал отец?
— Вместе с братьями. Они все спортсмены.
— Так вот откуда такая воля к победе. — Утверждение, а не вопрос.
— «Второе место — для неудачников». Наш семейный девиз.
— Ах, это объясняет твое желание победить. — Он повернулся к подростку за прилавком. — Большой шарик шоколадного мороженного с арахисовым маслом и… малиновым амаретто. А что тебе Шанна?
— Ничего. Иначе я не влезу в свой костюм.
— Она будет то же самое.
— Я не буду!
— Тогда выбирай сама.
— Ты собираешься запихнуть в меня мороженое насильно?
— Я собираюсь помочь тебе воспользоваться моментом, забыть о честолюбии и насладиться жизнью.
Когда в последний раз она это делала? Шанна вспомнила, что это было несколько недель назад, которые превратились в месяцы… а затем и годы. Осознание этого ошеломило ее.
Она поколебалась, а затем уступила. Это всего лишь мороженое, а не судебное обязательство. Назавтра у нее назначена интенсивная тренировка — лишние калории сгорят сами.
— Шоколадный рожок и шарик пломбира со вкусом французской ванили.
Когда подросток подал им заказ, Алехандро расплатился. Под порывами легкого калифорнийского ветерка, в лучах заходящего солнца они облизывали свое мороженое.
Шанна застонала, почувствовав вкус мороженого.
— Восхитительно.
Он улыбнулся.
— Я обнаружил это место несколько лет назад. Раз в неделю я здесь бываю.
— Куда ты деваешь лишние калории? — Она посмотрела на его твердое тело и рельефный пресс.
— Я занимаюсь кардио-тренировками и ем исключительно морковь оставшуюся часть недели. Но жизнью ведь нужно наслаждаться, не так ли?
Она никогда не думала об этом в таком смысле?
— Полагаю, что так.
— Ты в течение очень многих лет добивалась поставленных целей. Танец был смыслом твоей жизни.
— И моей страстью.
— Любой, кто видел тебя в деле, не станет отрицать этого. Ты очень талантлива. Ты ведь знаешь об этом, да?
Она знала. Да, она хорошо танцует. Когда она смотрела видеозаписи соревнований, то считала, что вокруг полно талантливых танцоров. Но за последние несколько лет она поняла, что сияет на танцполе чуть ярче, чем другие, наверняка, потому что она упорно занималась и сильно хотела победить.
— Я довольна своими выступлениями.
— Твои амбиции делают тебя счастливой?
Счастливой? Странный вопрос. Она будет очень разочарована, если не станет чемпионкой. Но она будет чемпионкой. Как только приз будет в ее руках, жизнь станет очень сладкой, и все чем
Все, что ей сейчас нужно, чтобы поймать шантажиста, это самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо встречала.
Однако, его вопрос привел ее в беспокойство. Раньше она никогда не задавалась вопросом: счастливая ли у нее жизнь? Она просто жила. Конечно, такому мужчине, как Алехандро, стоящему прямо перед ней, было легко спрашивать ее о подобном. Ведь сам он был постоянным напоминанием того, чего ей так не хватало.
— А почему нет? — Спросила она.
— У тебя капает мороженое. Я редко вижу твою улыбку и поэтому подозреваю, что ты тратишь слишком много времени на танцы и совсем забыла о том, как важно наслаждаться жизнью.
Танец был всей ее жизнью. И что с того, что она редко ела мороженое?
— Ты что, мой личный психолог?
— Нет, я мужчина, который хочет видеть тебя счастливой. — Он нежно провел кончиком пальца по ее щеке. — Что может быть хуже, если ты не выиграешь в субботу вечером? Или вообще никогда?
Она вообще не хотела думать об этом. Но это был справедливый вопрос, который она задавала себе на протяжении долгих ночей, когда боль в мышцах, ноющие травмы и одиночество не давало ей уснуть.
— Не знаю. — Она покачала головой. — Я не могу этого допустить. У меня нет права на ошибку.
— Ты не можешь контролировать происходящее.
Да, и это ее беспокоило.
— Что будет, если ты никогда не выиграешь?
Она не могла даже думать об этом. Но говорить о личном было невыносимо, хотя Алехандро тоже излил ей душу. Он не издевался над ней, когда она говорила о своей матери или остальных членах семьи или об истоках своих амбиций. У нее не было причин скрывать от него что-либо… кроме того, что он сметал все барьеры, стоящие между ними и ее это пугало.
Почему она не могла держать его на расстоянии? Почему ее заботят его чувства? Как правило, ей удавалось отталкивать от себя всех, кроме Алехандро.
— Я буду чувствовать себя неудачницей, — прошептала она.
— Ты бы считала себя неудачницей, несмотря на свои достижения?
— Возможно. Я знаю, что моя семья будет считать меня именно такой. Один ой брат десятикратный чемпион мира. Другой участвовал в соревнованиях Суперкубка. У отца две золотые медали. Я не могу конкурировать с ними.
— А кто тебя просит?
— Ты должен знать мою семью. В течение многих лет мои братья не переставали издеваться надо мной.
Он пожал плечами.
— Привычное поведение для братьев и сестер. Просто, таким образом они показывают, что ты им небезразлична. С их точки зрения это… мужественно.
Все было не так просто, и она не знала, как это объяснить.
— Плевать на семью, я не могу бросить танцы. Я хочу выиграть больше всего на свете.
— Я не предлагаю тебе отказаться от танцев. Я просто думаю, что танцы должны приносить тебе радость, а не быть вечной гонкой за призом. Самое ценное — это само путешествие, а не его конечная точка.