Смотри в меня
Шрифт:
8.1 Игорь.
Дома, как всегда дурдом. Алешка кричит, требуя то ли сиську, то ли внимания, Оксана носится вокруг сына, пытаясь успокоить. Когда сил терпеть не остается, иду в кабинет и с грохотом захлопываю за собой дверь. Наливаю себе виски на два пальца и сажусь в кресло, закинув ноги на стол. Нет, с Оксаной, определенно, нужно что-то решать, также как и с Алешкой. Я, действительно, хотел ребенка и когда Оксана объявила о своей беременности, даже обрадовался, сначала. Потом радость поутихла, потому что и жена, вдруг, забеременела тоже. Надо же, один раз за последние несколько лет ее трахнул, и привет, попал. Долго думал как поступить в этой
– Черт, - подпрыгиваю на месте, когда раздается звонок сотового. Я так увлекся своими мыслями, что выпал из реальности. Звонит Борисыч, и я не раздумывая отвечаю.
– Докладывай.
– Игорь Анатольевич, нашел я парня, что увез Наталью Эдуардовну от ворот больницы. Говорит высадил ее через пару кварталов, - отчитывается Сергей Борисович.
– Думаешь ему можно верить?
– спрашиваю с сомнением.
– Зачем ему психически больная, да еще убийца? Небось, разобрался что к чему и выбросил из машины.
– А зачем тогда он ее вообще туда посадил? Понятное дело, возле дурки не будут нормальные бабы бегать, да еще и в таком виде. У нее ведь кроме смирительной рубашки и одежды не было, - говорю раздраженно. Вроде, Борисыч профи, а мне приходится объяснять ему очевидные вещи. Сдает уже, что ли? Так увольнять нужно, зачем мне такая служба безопасности. В общем, этот вопрос тоже откладываю на потом.
– Хорошо, проверим его биографию, - слегка виновато отвечает Борисыч.
– А почему сам не додумался?
– ору я.
– Проверяйте, а пока...глаз с него не спускать, понял!
– Слушаюсь, - он отключается, а я кидаю телефон на стол.
– Нет, ну какие олухи, - бросаю раздраженно и иду за новой порцией виски.
В кабинете провожу еще час, обдумывая сложившуюся ситуацию. Что Ташу нужно найти, это однозначно, вариантов тут нет. В идеале, потом закормить ее лекарствами, чтобы отправилась в мир иной, даже просто овощем она мне не нужна, слишком много проблем. Пусть сдохнет, а уж на памятник я не поскуплюсь. Разболелась голова, тру руками виски и наливаю еще порцию пойла. Только устраиваюсь с удобствами, как телефон звонит вновь.
– Игорь Анатольевич, - блеет на том конце линии Борисыч.
– Он пропал.
– Кто?
– выпитый виски не дает сосредоточиться.
– Парень этот, Даниил Урманский. Его нигде нет, даже на фирме своей не появлялся сегодня, хотя обычно ни дня не пропускает.
– Что????
– ору в трубку.
– Ее что, Урманский увез? Олухи, блять! Это бывший Ташин любовник! Конечно, он нигде ее не высаживал, она в доме была, когда ты, скотина тупая, туда приезжал.
– Извините, все исправлю. Из под земли ее достану, - чеканит Борисыч.
– Только попробуй не исправить, с волчьим билетом вылетишь на улицу. Даже супермаркет охранять не возьмут, - я отключаюсь, не слушая дальше и несколько раз, со всей дури, бью кулаком в стену. Костяшки пальцев кровоточат, но мне все равно, боли не чувствую. Меня раздирает такая злость на этих придурков, что попадись мне сейчас их начальник, минимум чем отделался бы, так это разбитой рожей.
– Оксана, - кричу, выходя из кабинета.
– Что случилось?
– шепотом спрашивает она со второго этажа, перегнувшись через перила.
– Алешка только уснул, можно потише?
– Ты мне в моем доме указывать будешь?
– рычу я.
– Сюда иди.
Я в ярости, а когда в нее впадаю мне хочется унизить кого-то, растоптать, заставить пресмыкаться, меня это успокаивает, умиротворяет. Оксана пока еще не попадала под раздачу, со злостью я справляться научился, а вот контролировать ярость не получается, да и зачем, когда вокруг столько баб, готовых за деньги вытерпеть что угодно. Обычно, в таких случаях, снимаю проститутку, а сегодня мне лень ехать, да и выпил уже прилично.
Оксана спускается, смотрит с опаской, но отказать не смеет. Правильно, между прочим, кто платит, тот и заказывает музыку, а эта курица полностью на моем обеспечении.
– Ближе, - кидаю я, когда она останавливается на последней ступеньке, расстегиваю штаны и спускаю их, вместе с трусами. Член торчит, готовый к работе, но пока мне лень слишком напрягаться. Киваю, указывая на него.
– Давай, делом займись. Оксана подходит и, без лишних слов, опускается на колени. Проводит кончиком языка, а потом берет губами. Хватаю ее за лицо и с силой напираю, стараясь засунуть его как можно глубже. Чувствую, как в член упирается ее язык, пытаясь преградить мне путь, но действую лишь сильнее, яростнее. Она задыхается, пытается вырваться, а я лишь сжимаю ее щеки, заставляя пошире открыть рот. Когда это мне надоедает, оттаскиваю Оксану к дивану и, облокотив животом на боковушку, резко вхожу. Руки шарят по ее телу, лицу. Я понимаю - она плачет, но это лишь распаляет, заставляет двигаться сильнее. Когда наступает разрядка, уже полностью контролирую себя. Натягиваю штаны и бросаю:
– Сегодня Таше удалось от нас сбежать. Но мы поймаем эту суку, - Оксана никак не реагирует, продолжая висеть с голым задом на подлокотнике дивана. А я разворачиваюсь и выхожу в ночь, до ближайшего бара можно и пешком добраться.
8.2 Оксана.
Игорь давно ушел, а я лишь сейчас нахожу в себе силы встать и сходить в душ. К его жестокости в сексе давно привыкла, мне это даже нравится, но сегодня он превзошел самого себя. Скулы болят от его цепких пальцев, между ног жжет огнем. "Терпи", - говорю себе мысленно. Хотела хорошо жить и ни в чем себе не отказывать, получила, а за все в этой жизни нужно платить. Мне приходится своим телом и уязвленным самолюбием. Ничего, бывает и хуже, а это я переживу, лишь бы не возвращаться, как побитая собака, к матери. Терпеть-то я терплю, вот только сегодня, впервые за все время, позавидовала Таше. Избавилась она от этого человека, небось дышит сейчас свободно. Хотя, о чем это я? Нет, лучше завидовать кому-нибудь другому, только не ей…
Я никогда не забуду ее лицо и душераздирающий крик в тот момент, когда акушерка принесла мне на первое кормление Алешку и, отводя глаза, сообщила Таше, что ее сын умер в родах. Произошло обвитие пуповины и мальчишка просто напросто задохнулся, врачи ничем уже не смогли ему помочь. Этот крик снится мне ночами, а ее глаза, полные дикой боли, преследуют меня до сих пор. А на следующий день Таша, похоже, сошла с ума. Началось все с того, что поздно вечером я застала ее в детской палате. Таша сидела возле моего сына и тихонечко напевала ему колыбельную, поглаживая маленькую ручку, торчащую из пеленки.