Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России, Грэхэм Лорен

Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России

на обложку

Грэхэм Лорен

Шрифт:

Талантливый инженер-железнодорожник Юрий Владимирович Ломоносов, воспользовавшись политикой Витте, развернул строительство железнодорожных локомотивов {44} . Фигура Ломоносова очень противоречива, а его жизненный путь необычайно интересен: он был благородного происхождения и при этом активным участником революционного движения, сыгравшим важную роль в революционных событиях в 1905-м и в феврале 1917 годов. После Октябрьской революции Ленин рассматривал кандидатуру Ломоносова на пост наркома путей сообщения, даже несколько раз встречался с ним. Ломоносов, человек непомерных амбиций, готов был занять этот пост, но не получил его из-за «неподходящего» происхождения.

См. великолепную биографию Ломоносова: Heywood A. Engineer of Revolutionary Russia: Iuri V. Lomonosov (1876–1952) and the Railways. – Farnham, Surrey; Burlington, VT: Ashgate, 2011.

Ломоносов

продолжил работать на советское государство и в 1924 году создал первый в мире действующий магистральный тепловоз, эксплуатация которого началась в 1925 году. Многие специалисты из разных стран пытались создать тепловоз, поскольку дизельные двигатели гораздо более эффективны с точки зрения использования тепловой энергии, чем паровые машины. Первым это удалось сделать Ломоносову. Достижение принесло ему известность, правда, Ломоносов был больше известен в западных странах, чем в советской России. В молодой Стране Советов в условиях укрепляющегося режима Сталина его считали «буржуазным специалистом», которому нельзя доверять из-за его социального положения. Кроме того, человеком Ломоносов был прямолинейным и с легкостью наживал себе врагов {45} .

Оглядываясь назад, можно увидеть, что каким бы блестящим специалистом по проектированию и эксплуатации локомотивов ни был Ломоносов, в политическом плане он оставался человеком очень наивным. С одной стороны, он считал себя марксистом, революционером. С другой – он с готовностью занимал высокие должности в управлении царскими железными дорогами и добивался при этом таких успехов, что его товарищи-революционеры даже подумывали об убийстве этого царского чиновника. А «царский чиновник» между тем в 1905 году помогал революционерам собирать бомбы. После Октябрьской революции он сам себя назвал «беспартийным советским марксистом» и отказался вступать в партию большевиков, что являлось обязательным условием для получения высокого управленческого поста в советском государстве. В результате очень многие и в царской России, и в Советском Союзе ему не доверяли. Для многих товарищей-революционеров он был представителем царского истеблишмента. А для советских властей – буржуазным специалистом, способным на предательство дела революции, несмотря на постоянные его заверения в верности марксизму. Отказ Ломоносова вступить в Коммунистическую партию только укреплял их в этом мнении.

Постепенно Ломоносов осознал, что в Советском Союзе его ждут только неприятности. В 1927 году он воспользовался возможностью и остался в Великобритании, куда его командировало советское правительство. Ломоносов принял британское подданство, впоследствии некоторое время преподавал в Соединенных Штатах.

Когда Ломоносов оказался в Великобритании, а позднее в США, там не могли понять его враждебного отношения к частному бизнесу. Это был одинокий, чрезвычайно независимый человек, обладавший огромной силой воли. Даже в семье его называли, надеюсь, не имея в виду ничего плохого, «чудовище». Но его инженерный талант был бесспорен. (Все эти черты характера Ломоносова замечательно описаны в биографической книге Энтони Хейвуда Engineer of Revolutionary Russia: Iuri V. Lomonosov (1876–1952) and the Railways («Инженер революционной России: Ю. В. Ломоносов (1876–1952) и железные дороги».) Если бы ему представилась возможность создать собственную компанию (чего он никогда не сделал бы в силу своего презрения к капитализму) или возможность работать в государственной или частной компании, где его талант ценили по достоинству, а на эксцентричность закрывали глаза, он добился бы огромных успехов. Но случиться этому было не суждено.

Недоверие, которое возбуждал к себе Ломоносов, было одной из причин, по которой его идея тепловоза не получила в России того развития, которого заслуживала. Работая по контракту на советское правительство, Ломоносов создал свой первый тепловоз в Германии, поскольку в начале 1920-х годов в советской России не было подходящих технических условий, страна переживала экономический и политический кризис. Причины, по которым Ломоносов работал над своим тепловозом в Германии, а не в России, были рациональны с технической точки зрения, но некорректны с политической. То, что Ломоносов долгое время проработал за границей, только усилило недоверие к нему со стороны советских оппонентов, которые подозревали, пусть и несправедливо, что он предпочел немецкий капитал коммунистическим идеям.

В итоге, вместо того чтобы получать выгоду от инновации Ломоносова, советское правительство втридорога закупало тепловозы в Швеции и Германии. В 1920-е годы советская Россия потратила около 30 % своего золотого запаса на приобретение тысяч зарубежных паровозов, тепловозов и грузовых вагонов {46} . Позднее советские инженеры на советских заводах активно копировали иностранные модели тепловозов. Например, несколько самых популярных советских моделей тепловозов – ТЭМ2, ТЭМ3 и ТЭП70 – были копиями тепловозов American Locomotive Company (или ALCO), а также британского тепловоза HS4000 1967 года, прототипа магистрального тепловоза Kestrel. Влияние иностранных технологий на российскую железнодорожную отрасль сохранилось вплоть до настоящего времени. Впечатляющий скоростной электропоезд «Сапсан», курсирующий сегодня между Москвой и Санкт-Петербургом [14] , построен немецкой компанией Siemens. В ноябре 2012 года ОАО «Российские железные дороги» подписало с Siemens договор на покупку 675 локомотивов общей стоимостью в несколько миллиардов долларов {47} .

С 2010 года «Сапсан» ездит и между другими городами, в частности, в маршрут включен Нижний Новгород. Прим. ред.

Barry E. Between Putin and Merkel, There’s a Chill in the Air. – New York Times. – November 17, 2012. – A6.

Россия запоздало и за счет периодических пиков роста стала обладательницей впечатляющей железнодорожной сети. Однако железнодорожное строительство было обусловлено в меньшей степени экономическими расчетами и в большей – политикой государственной власти, чей интерес к строительству и к людям, которые этим занимались, носил волнообразный характер и которая иногда строила дороги так, как их совсем не строят, и в таких местах, где их совсем не нужно было строить. Кульминационным моментом «строительства по указу» стало сооружение в поздний советский период Байкало-Амурской магистрали. Этот гигантский проект стал примером потрясающей нерациональности. Об этой странной истории мы еще подробнее поговорим в главе 5, посвященной советской индустриализации.

После распада СССР постсоветская Россия вновь попыталась модернизировать свою систему железных дорог посредством организации совместных предприятий с иностранными компаниями, такими как Siemens и канадская Bombardier. Скачкообразная модель технологического развития, в которой вслед за достижениями инженерной мысли, представленными трудами таких изобретателей, как Черепанов, Мельников, Ломоносов, следует неспособность поддержать эти достижения, продолжает преследовать российские железные дороги, так же как и многие другие технические области.

Глава 3

Энергетика: неудавшиеся изобретатели XIX века

Русские изобретатели первыми осветили улицы Парижа и Лондона. Они первыми начали использовать лампы накаливания. Они до Маркони начали передавать радиоволны. При этом никто из этих гениальных изобретателей не был успешным бизнесменом, и, как следствие, сегодня на Западе никто не помнит их имен. Причины этого – социальные, не технические. Изобретатели столкнулись с политическими, экономическими и юридическими барьерами, сделавшими невозможными дальнейшее развитие их идей в России. Более того, в своем отношении к практической стороне вопроса они демонстрировали наивность, которая часто характеризует современных российских ученых и инженеров.

«Начальная точка для создания новой отрасли промышленности» – так писал Джордж Вестингауз, американский изобретатель и промышленник, об электрической лампе русского изобретателя Павла Яблочкова {48} .

Впечатляющая группа инженеров-электротехников появилась в последние пятьдесят лет существования царской России. Среди них такие известные фигуры, как Александр Лодыгин, Павел Яблочков и Александр Попов. Это их заслуга, что Россия оказалась в числе первых стран, где появились электротехнические институты {49} . Часто можно слышать, что первые в мире учебные курсы по электротехнике были организованы в Массачусетском технологическим институте в 1882 году, Корнелльском университете в 1893-м и в том же году в Техническом университете в Дармштадте в Германии. Россия отстала ненадолго. В 1886 году в Санкт-Петербурге открылось Техническое училище Почтово-телеграфного ведомства, в 1891-м преобразованное в Электротехнический институт [15] .

Вестингауз Дж. Опасности электрического освещения // Электричество. – 1890. – № 4. – С. 68.

Чтобы понять дух и настроение русской науки конца XIX века, см.: Vucinich A. Science in Russian Culture. Vol. 2. – Stanford, CA: Stanford University Press, 1963; и Hachten E. Service to Science and Society: Scientists and the Public in Late-Nineteenth-Century Russia // Osiris. – 2002. – 2nd ser., № 17. – P. 171–209.

Современное название – Санкт-Петербургский государственный электротехнический университет «ЛЭТИ».