Смуглая ведьма
Шрифт:
— Для начала хочу кое-что сказать Мире с Бойлом, — взяла слово Брэнна. — Ваш род в этом не замешан, и у вас нет собственных средств защиты в виде магических способностей.
— Оскорбляешь? Не слишком сильное решение, — огрызнулся Бойл.
— Я говорю это не для того, чтобы кого-то обидеть, а чтобы вы понимали, как много будет значить для нас ваше решение быть с нами — если вы его примете. Врать не стану: я не знаю, как бы мы с Коннором без вас справлялись. У меня никогда не было более верных друзей, чем вы, и вряд ли когда будут. Уж не знаю, действительно ли, как говорит Фин, любовь не знает границ, но в отношении каждого из вас я своей границы еще не достигла. Ну вот. Я сказала то, что хотела.
— У нас нет вашего дара, но мы не бессильны. Далеко не бессильны! — Мира посмотрела на Бойла, и тот кивнул.
— У нас есть мозги, есть кулаки. Он никогда не проявлял к нам интереса, и в этом его ошибка.
— Может, ты и права, тогда нам надо найти способ этим воспользоваться. Зато к Айоне он проявляет огромный интерес. — Коннор кивнул в сторону американской сестренки. — Мы с Брэнной единого мнения: он рассчитывал причинить ей вред и, хуже того, забрать тем самым ее силу и увеличить свою. Мы думаем, то, что он поставил ей ловушку, а потом ретировался, не прошло для него даром.
— Какую еще ловушку? — вскинулся Бойл. — Ты не пострадала? — Он схватил Айону за руку. — Почему мне ничего не сказала?
— На конюшне о таких вещах говорить трудновато. К тому же я не пострадала. Спасибо Брэнне с Коннором.
— А что произошло? — негромко заговорил Фин. — Только поточнее. Айона, подробности, кажется, твой конек. Ну-ка рассказывай.
— Это было в тот день, когда я проводила первый урок с Сарой. По дороге домой.
И она рассказала все в деталях, не пытаясь делать вид, что не испугалась.
Пока она говорила, Фин встал и подошел к окну, выходящему на задний двор и сад. Бойл остался сидеть, сжав кулаки.
— Отныне ты в одиночку на работу и обратно не ходишь.
Айона выпучила на него глаза.
— Это же нелепо! Мне надо…
— Ничего тебе не надо. И точка!
Айона хотела было еще возразить, но перехватила взгляд Миры — та покачала ей головой.
— До конюшни ее будет провожать Коннор, — невозмутимым тоном объявила Брэнна. — Им по пути, только вы с Фином сделайте так, чтобы графики у них совпадали.
— Сделаем, — решительно пообещал Бойл. — А домой я ее буду сам провожать. Это решено.
— Ценю вашу заботу. И что, всякий раз, как я вздумаю выйти за порог или прогуляться в деревню, ко мне будет кто-то приставлен? А еще лучше — давай вместе спать, — предложила она Бойлу. — Потому что он во сне мне тоже является. Испытывать страх мне позволительно, но быть беспомощной — нет! И никому не позволю так обо мне думать!
— Дело не в беспомощности, — примирительно сказал Коннор. — Ты для нас бесценна. И крайне необходима. Ты нам нужна, поэтому небольшие меры предосторожности, хотя бы на время, до некоторой степени нас успокоят.
— Бесценна. Необходима. — Фин повернулся, выражение его лица было ледяным. — С этим я согласен. Однако никто не позвал меня, когда бесценная и необходимая попала в беду.
— Все случилось очень быстро, — оправдывался Коннор. — Я только Брэнну и успел схватить — надо было девчонку вызволять. Но ты прав, я виноват.
— А ты что, Фин, смог бы сделать что-то большее? — спросила Брэнна.
— Этого мы знать не можем, верно? Но вы должны решить: либо я с вами, либо вы оставляете меня в сторонке.
Вместо ответа Брэнна поставила вопрос по-другому:
— А ты что, можешь читать его мысли? Чувствовать, что у него на уме?
— Нет, не могу. Он меня от себя отгородил. Знает, что я свой выбор сделал. Конечно, он не оставил надежды, что я могу переметнуться, и будет меня к этому склонять. В снах. Таких, от которых просыпаешься.
— Но ты от него не отгораживаешься.
Фин чуть не выругался.
— У меня есть жизнь, которую надо прожить. У меня голова совсем другим занята. Он видит для себя лишь одну цель, это цель всего его существования, а у меня таких целей масса. И если я от него полностью отгорожусь — еще неизвестно, получится ли, — тогда уж я точно ни за что не узнаю ничего, что могло бы помочь нам положить этому конец. Если вы не верите, что это и мое желание — положить всему этому конец, покончить с ним навсегда, — тогда я не знаю, как мне вас еще убедить.
— Я в этом не сомневаюсь. Нет. — Брэнна поднялась, чтобы помешать в кастрюле. — Ей, кстати, нужен конь. Без боевого товарища Айоне не обойтись.
Фин от досады скривился.
— Да он принадлежит ей с той секунды, как я его увидел. Здесь же у вас его поставить негде, вот почему мы с Бойлом его у себя держим. Если не веришь мне — завтра же перепишу Аластара на нее.
— Нет! — в ужасе вскочила Айона. — Это неправильно.
— И это вовсе не то, что я говорила или имела в виду, — добавила Брэнна. — Это вы должны сказать, что конь принадлежит ей, вы с Бойлом. Ты его сюда привез, а Бойл его для нее держит. Я только это имела в виду.
— И без всякой магии могу сказать: в ту минуту, как они с конем друг друга увидели, он уже принадлежал ей. — Бойл поднял обе руки и разом уронил. — Верно говорит Фин: у вас тут для коня места нет. Мы с Фином об этом еще в тот вечер толковали, когда он приехал.
— Я вам обоим благодарна, — смягчилась Брэнна. — И прошу меня извинить — правда! — если показалось, что это не так.
— Не нужны мне твои благодарности и извинения, — пробурчал Фин.
— Нужны — не нужны… Ты их получил и можешь делать с ними что хочешь. — Отложив ложку, Брэнна вернулась к столу.
Айона, как и Фин, оставалась стоять.
— Спасибо тебе.
— Пожалуйста, — ответил Фин.
— И тебе спасибо, — повернулась она к Бойлу. — Поскольку конь мой, я буду платить за его корм и содержание. И не спорь! — прибавила она, не дав Бойлу и рта раскрыть. — У меня немного было такого, что так много бы для меня значило, но о том, что мое, я привыкла заботиться сама.
— Прекрасно. Потом обсудим.
— Хорошо. И еще я прекрасно знаю, что значит быть аутсайдером. Это самое холодное место — сразу за границей тепла. И никому из вас это чувство не знакомо, только нам с Фином. Каждый из вас всегда входил в какой-то круг или даже был его центром, — прибавила она, покосившись на Брэнну. — Так что вам не понять, что ты чувствуешь, когда тебя не хотят, не принимают или не понимают. Мне кажется, то, что стоит между тобой и Фином, — это личное. Но здесь мы должны думать о чем-то большем. Вы сказали, я теперь тоже с вами, что у вас тут одна семья и я ее часть. Так вот, хочу сказать: Фин — тоже моя семья. — Поддавшись порыву, Айона схватила бутылку и подлила Фину в бокал, хотя он и так был почти полон. — Иди и сядь с нами, — велела она.