Смуглая ведьма
Шрифт:
— Ничего не может! И никакого «не так» тут нет. — Он взял ее за плечи.
— Но и правильного тут тоже ничего нет. — Она аккуратно отступила в сторону, высвободившись из его рук. — Пива не хочешь? Я тебя даже не спрашивала…
— К черту пиво! Не хочу. Я хочу тебя.
Она подняла на него свои синие глаза — прекрасные, несмотря на печаль.
— Но ты противишься этому желанию. Не хочешь, чтобы так было. Это по-прежнему так. И я не могу продолжать мириться с этим, продолжать как ни в чем не бывало по той лишь причине, что я всегда так делала. Это все началось много лет
— Прости, что я так скажу о твоих родителях, Айона, но меня это поражает. По-моему, предки у тебя ужасные.
Она фыркнула.
— Наверное, так и есть. Думаю, они меня любят, насколько умеют, но лишь потому, что от них этого ждут, а не потому, что они сами хотят любить меня. Мальчики и мужчины, в которых я пыталась влюбиться? На какое-то время они отвечали мне взаимностью, но недостаточно сильно, и все сходило на нет. И вот я осталась одна, терзаемая вопросом: что же со мной не так? Почему меня нельзя любить безо всяких оговорок, безрассудно? А может, все гораздо хуже и мною просто заполняют пустоту, пока не подвернется кто-то поинтереснее?
«Неужели и я так же, — ужаснулся он. — Неужели тоже пополнил этот список?»
— С чего ты удумала, что с тобой что-то не так? Да ничего подобного!
— Пытаюсь себя разубедить в этом, но не получится, пока я не перестану довольствоваться малым. Это моя проблема, мои комплексы. Должно быть, я этого и не понимала по-настоящему, пока ты не ткнул меня носом. Образно выражаясь, — добавила Айона и неожиданно для себя улыбнулась — улыбка вышла легкая, искренняя.
У него перед глазами до сих пор стояло ее лицо там, на конюшне. Он не мог отделаться от чувства, что он ее словно ударил.
— Господи, Айона. Да я бы все отдал, чтобы забрать свои слова обратно, запихнуть их себе в глотку и подавиться ими!
— Нет. Нет! — Она взяла его за руки и порывисто стиснула. — Поскольку меня этот… пассаж выбил из колеи, пришлось подниматься. И на этот раз все будет иначе. С самого начала предлагаю принять уговор. Потому что до этого момента, Бойл, я готова была брать столько, сколько ты дашь. И я бы навертела вокруг кучу изящных доводов и убедила бы себя, что так и надо. Но это было бы неправильно! Я не могу быть счастливой — счастливой по-настоящему, до донышка, — если не получаю того, что мне нужно. А не будучи счастливой, я не могу осчастливить и другого.
— Скажи, что тебе нужно, и я тебе это дам.
— Так не получится. — Господи, она любила его не за то, что он станет стараться ради нее, а уже за то, что он готов это сделать. — Может быть, в конечном итоге это и есть чудо. То, что заставляет нас любить, нуждаться в одном человеке и желать его больше, чем кого-либо другого. Нуждаться в нем, любить и желать его безраздельно. И я хочу этого чуда. На меньшее я не согласна. И причина — в тебе. Так что, как это ни странно звучит, я тебе благодарна.
— Отлично, поблагодари меня и еще сверху розочку из крема прилепи.
— Ты заставил меня понять, что я заслуживаю большего, чем считала раньше и чем позволяла себе думать. А это немалое основание для благодарности. Я ворвалась в твою жизнь, мне и отвечать за последствия. Все происходило слишком быстро, слишком напористо с моей стороны. Неудивительно, что ты почувствовал себя загнанным в угол.
— Никогда я себя таким не чувствовал… Пойми ты, я сам не знаю, что тогда нес!
— Ты это скоро поймешь. А пока… спасибо за цветы и за то, что пришел просить прощения. — Она отнесла вазу на стол. — А впрочем… могу назвать тебе кое-что, что мне нужно.
— Проси что угодно!
— Мне нужно продолжать работать у вас с Фином — не только потому, что мне необходим заработок, но и потому, что у меня это неплохо получается. И потому что я эту работу люблю и хочу продолжать заниматься любимым делом.
— Естественно. Я тебе уже говорил.
— И мне нужно с тобой дружить, чтобы мы не испытывали неловкость, когда оказываемся рядом. Это важно. Я не смогла бы работать на тебя или с тобой, если бы мы продолжали друг на друга дуться и если бы в каждом из нас оставалось тяжелое чувство. В такой ситуации я бы в конце концов уволилась, чтобы избавить нас обоих от этих проблем, а это бы меня очень расстроило и разозлило.
— Я на тебя не дуюсь. Насчет тяжелого чувства обещать ничего не могу, поскольку сейчас именно такое оно и есть. Все эти чувства для меня — запутанная и скользкая материя. Если бы ты только…
— Не в этот раз. — «И не с тобой», — подумала Айона, потому что с ним, как она понимала, ей уже никогда не излечить свое сердце. — Никаких «если бы только». За мои чувства отвечаю я, за твои — ты. Ты потом сам все поймешь, — повторила девушка. — Но у нас обоих есть прекрасная работа, которой мы дорожим, и общие близкие друзья. А самое важное сейчас — это то, что у нас есть общий враг и общая цель. И нам никогда не осуществить то, что на нас возложено, если у нас не будет твердой опоры.
— Ты где это набралась этой логики, черт побери? — пробурчал Бойл.
— У Брэнны позаимствовала. Она меня многому научила, показала то, что я себе и представить не могла. У меня есть фамильный дар, и я намерена быть ему верной. И сражаться ради него. И еще намерена быть верной самой себе.
— То есть нам остается совместная работа, совместная борьба и дружба? И только?
Она опять улыбнулась.
— Для большинства людей это уже очень много. И еще я не собираюсь в порядке наказания лишать кого-то секса.
— Я не имел в виду… Правда, теперь, когда ты сказала, звучит именно так. Айона, дело не в одном сексе! Ты не должна так думать.
— Нет, не в одном. Но я и в этом смысле на тебя слишком напирала. Я, по своей привычке, беспардонно влетела в твою жизнь с грязными сапогами.
— А мне нравится, как ты в нее влетела. Но если ты так хочешь, останемся друзьями. — «Для начала», — подумал он про себя.
— Отлично. Ну, теперь-то пива выпьешь?
Бойл почти согласился, надеясь побыть с ней подольше и, может быть, чуточку размыть ту границу, что она между ними воздвигла. Но она четко обозначила, чего от него ждет, и он должен оправдать эти надежды.