Смягчающие обстоятельства
Шрифт:
— Что случилось?
— Ничего. Ласкин сказал, что у вас нет пары, и направил…
— Ну, молодец! — восхитился Старик. — Меня вроде и нету, вы вдвоем, все, как положено, никаких отступлений. До этого без академии не дойдешь! Раньше думали, как преступление раскрыть, а сейчас — как свою задницу уберечь.
— И вода раньше мокрей была… Поехали, что ли? — Крылов полистал записную книжку. — Вначале на Красногорскую, двести семь.
— К Медузе? — с сомнением спросил Сизов. — Был у него наган, так и ушел неизвестно куда. А потом
Сизов распахнул дверцу и бодро запрыгнул на переднее сиденье рядом с водителем.
— Добрый вечер! Как настроение?
— Какое настроение! — хмуро ответил водитель. — Сегодня футбол по телеку, а я вторую смену ишачу! Им-то хоть три дня к отпуску дадут, — он ткнул большим пальцем через плечо назад, в сторону дружинников, — а мне что? Директор сказал: «Езжай», — и все дела.
— Ладно, не плачься. — Крылов хлопнул водителя по плечу. — В случае чего я за тебя перед гаишниками похлопочу.
— Да мы сами за себя хлопочем… То бензин, то пятера, то червончик… Куда ехать-то?
— Крылов назвал адрес. «Рафик» неожиданно резво рванул с места, прокатил по ярко освещенному проспекту, свернул в проулок. Здесь фонари не работали, водитель включил фары и снизил скорость.
— Чуть в сторону — и все, колдобина на колдобине. Хозяева! А по Красногорской вода уже десять лет течет. Осенью, весной — слякоть, зимой — лед. В одном и том же месте. А в кране воды нет, по графику; два часа утром, три — вечером. Это порядок? А милиция работяг в вытрезвитель забирает Да шоферов штрафует! И все при деле…
Видно было, что шофер уже выместил на собеседниках раздражение и бубнит по привычке к нравоучениям и обличению существующих порядков.
— Вот сейчас небось тоже какого-нибудь работягу захомутаете! У вас как рейд, хватают без разбора, для галочки. Вот меня один раз…
— Я тебе покажу этого «работягу»! — перебил водителя Гусар, — Зайдем вместе, и покажу. Кличка Медуза, вес под сто двадцать, хобби — огнестрельное оружие. Очень любит таскать на животе наган да пугать кое-кого при случае…
— А нам что, тоже надо идти? — спросил дружинник.
— Как захотите.
— Нам-то зачем, посидим в машине, — буркнул водитель и замолчал.
«Рафик» подскакивал на выбоинах, и в такт качался на пружинной ножке прихваченный резиновой присоской к лобовому стеклу термометр в виде глобуса. Этот термометр и упоминание о нагане Медузы пробудили в сознании Старика ассоциативную цепочку, и он, как бывало во время сердечных приступов, увидел словно воочию большой школьный глобус со сквозной пулевой пробойной.
Глобус прострелил Гром — такой грозный псевдоним выбрал себе маленький и худой Вася Симкин. Они занимались в обычном школьном классе с традиционным глобусом и скелетом, которому во всех школах Советского Союза обязательно вставляли между челюстями папиросу. И плакаты на стенах висели традиционные: таблица Менделеева, правила правописания шипящих, а поверх были наброшены другие — граната «Ф-1» в разрезе, схема расстановки противопехотных мин, уязвимые места танка… А в челюстях скелета вместо папиросы торчала острая финка с утяжеленной черной ручкой, одну глазницу закрывала повязка — бинт из индпакета, тоже работа Грома. Видно, в школе он был не подарок и учителям от него доставалось, правда, тогда у него не было нагана.
— Спорим, засажу прямо в фашистское логово?
Он нервозно покручивал глобус, да и все нервничали более или менее заметно — до начала рейда оставалось несколько часов.
— Брось дурить, — отозвался Старик, но Гюрза подначила:
— Ни в жизнь не попадешь, особенно если крутиться будет!
— Посмотрим! — задиристо отозвался Гром, заглянул в барабан, оттянул курок. — С одного раза!
Коршун бочком, вроде по нужде, направился к двери. Быстрый тоже поднялся и вышел.
Гром проводил их взглядом, подумал и перенес глобус в угол, чтобы не был на одной линии с главным портретом, потом, не торопясь, раскрутил, быстро прошел к дальней стене и вскинул руку.
Ба-бах! В замкнутом пространстве наган грохнул, как девятимиллиметровый вальтер.
— Теперь поглядим…
Гром был рисковый парень, но подходил к желтоголубому шару с опаской: если попал не туда, кто знает, как обернется, могут и не посмотреть, что вечером переход. Недаром Коршун и Быстрый не захотели попасть в свидетели…
По счастью, входное отверстие оказалось в центре никому не известной Гренландии, а выходное — вообще в Тихом океане.
— Промах. — Гром облегченно вздохнул. — Спирт с меня.
— Лучше шоколад, — попросила Гюрза. — Две плитки.
— Идет. — Симкин спрятал наган в карман галифе и поставил глобус на место. — Не удалось перед рейдом выиграть. Ну, может, там повезет…
В тот раз всей группе действительно повезло. Вечером переоделись в гражданское, построились вдоль глухого забора — разношерстная компания, вроде охотников или рыболовов, только вместо двустволок да спиннингов — пистолеты, редкие по тому времени автоматы да тяжеленные рюкзаки, набитые взрывчаткой. Две группы — двадцать восемь человек. В первой — командир Быстрый, комиссар — Старик. Во второй командуют Смелый и Гвоздь. Интервал между переходами за линию фронта — сутки.
— Ваша основная задача — навести панику на территории врага. — Командир диверсионного отряда особого назначения Грызобоев шел вплотную и строго, пристально вглядывался в глаза, будто гипнотизируя. — Если каждый из вас взорвет одну машину и убьет пять немцев, цель будет достигнута! Запомните, вы в долгу перед теми, кто с первого дня бьется на передовой, кто уже убит или искалечен. Поэтому будьте готовы умереть достойно. Любое проявление трусости карается смертью! Командир и комиссар обязаны немедленно пристрелить труса и паникера.