Смятение чувств

Бэлоу Мэри

Она наконец взглянула на него.

– Я – твоя жена, – сказала Ребекка. – У меня нет права отказывать тебе, Дэвид. Это ты…

– Мне не нравится, когда меня обслуживают лишь из чувства долга, – заявил он. – Во всяком случае, Ребекка, я не хотел бы, чтобы так поступала моя жена.

Ребекка подумала, что сейчас в ней не просто говорит чувство долга. Возможно, так было вначале… Но теперь она испытывала нечто большее… Она вспомнила, как хотела Дэвида, когда он перестал приходить к ней в постель, и ей стало немножко стыдно за это. Вспомнила, как во время беременности и после нее она попадала во все большую зависимость от его присутствия в постели. Как она хочет сейчас, чтобы он прикоснулся к ней, чтобы…

Когда она была с Джулианом, то всегда ненавидела интимную сторону брака. И все же беспредельно любила мужа. Она не понимала, почему теперь ей кажется столь важным полностью восстановить супружеские отношения и если нет любви, то добиться хотя бы нормальной физической близости.

– Мне не надо, чтобы ради этого тебе пришлось напрягать всю свою силу воли.

– Я хочу быть твоей женой, Дэвид, – промолвила она. По его глазам было ясно: ему трудно понять, что ею движет сейчас – чувство долга или желание. Но Ребекка была не в силах сказать ему что-нибудь более определенное, коль скоро речь зашла о подобных проблемах. Она бы сгорела со стыда…

– Ну тогда все прекрасно, – подвел итог Дэвид

Глава 18

Ребекка вскармливала Чарльза грудью. Иногда он спал ночь напролет. Будто бы знал, что теперь наступает очередь отца быть возмутителем спокойствия.

Дэвид ждал, стоя у окна их спальни, как в самую первую брачную ночь. Как и тогда, его захлестывала волна ожиданий и опасений. Ведь реакцию Ребекки не предскажешь. Но Дэвид знал, что их брак должен стать полноценным, иначе он попросту бесполезен.

Как и в первую ночь, Ребекка тихо вошла в спальню, прикрыв дверь в туалетную комнату, и остановилась, не зная, как быть дальше. Как и тогда, Дэвид подошел к ней.

– Я собираюсь научить моего сына, как следует вести себя за столом. Он сосет громко и жадно.

– Лишь в самом начале, – возразила она. – Как только он понимает, что никто не собирается отнять у него еду, то успокаивается и начинает гораздо изящнее наслаждаться ею.

– Похоже, он собирается потолстеть.

– Он был толстым, уже когда родился, – улыбнулась она.

Дэвиду нравилась ее улыбка. А теперь жена улыбалась значительно чаще, чем на первых порах. И в данный момент он был рад, что Ребекка улыбнулась. Это означало, что она в какой-то мере расслабилась. Похоже, все идет, как в их первую супружескую ночь. Уже прошел почти год, но они до сих пор занимались любовью лишь три ночи. Он поднял руку и провел тыльной стороной ладони по щеке Ребекки. Ее улыбка поблекла.

Губы Ребекки, мягкие и теплые, были сжаты и неподвижны. Он взял ее лицо в свои ладони и стал нежно целовать веки, щеки, подбородок, затем прикоснулся к ее губам.

Ребекка на это никак не отреагировала. Она была теплой, расслабленной и уступчивой.

«Не ожидай слишком многого, – мысленно сказал себе Дэвид. – Не думай о Джулиане».

– Пойдем в постель, – произнес он, выпуская ее лицо из своих рук и обняв Ребекку за плечи. Она не отпрянула. Она прильнула к нему.

Он хотел увидеть ее обнаженной. Но все-таки прежде, чем лечь рядом с ней в постель, загасил лампу. Дэвид не хотел приводить Ребекку в смущение. В камине не горел огонь, и комната оставалась неосвещенной.

Ребекка лежала, расслабившись, пока он целовал ее. Наконец она, отвечая на движение его языка, раскрыла рот и разрешила ему ввести язык внутрь. Дэвид почувствовал и жар, и влажность, и сладость. Он изнывал от желания возбуждать Ребекку языком. Но заставил себя сдержаться.

Она лежала спокойно, когда Дэвид задрал ее ночную рубашку и легко прошелся по телу жены ладонью вверх, в направлении к ее грудям. Он слегка ласкал их и снова поцеловал Ребекку.

Она и без одежды могла казаться истинной леди. И наоборот – в строгом одеянии быть сексуально притягательной. Дэвид уже сгорал от желания. Но проявил терпение и вынудил себя сначала подготовить Ребекку.

Дэвид не прикасался к ее соскам. Теперь они предназначались лишь для его сына. Он провел рукой по ее телу, легко поглаживая стройную талию, женственную выпуклость бедра, потом прошелся еще ниже по гладкой и теплой коже, прикоснулся к разгоряченной внутренней поверхности бедер и направил руку вверх.

Ребекка продолжала лежать расслабленно, а Дэвид пальцами раздвигал ее плоть, гладил между образующими вход в тело складками и кружил пальцем вокруг них. Тело жены отвечало на ласки, на прикосновение его пальцев. Тело Ребекки было теперь готово к тому, чтобы Дэвид вошел в нее.

Она расслабилась, когда он приподнялся над ней, а потом всем своим весом опустился на нее, широко раздвинул своими ногами ее ноги и расположился так, чтобы соединить их. Когда Дэвид решительно вошел внутрь нее, он почувствовал, как она глубоко дышит. Теперь он ощутил, как напряжено ее тело. Он спокойно лежал, глубоко войдя в нее, а она восстановила самообладание и вновь расслабилась.

Ребекка не прикасалась к нему руками. Они были широко распростерты на постели. Дэвид обнял ее за плечи.

Он захватил ее в тот момент, когда она еще не успела полностью подчинить себя долгу и послушанию. Ее руки напряглись изо всех сил, пальцы вцепились в матрац подобно когтям.

Дэвид не убрал руки, а Ребекка выпрямила свои и расслабилась. Дэвид прислонился лбом к подушке. Ему стало тошно. Оказывается, он занимается любовью с женщиной, для которой его прикосновения отвратительны. С женщиной, которая позволяет ему использовать свое тело только потому, что он ее муж.

Ничто не изменилось, черт возьми. Ни одна мелочь. Изменились только его ожидания. Он поднялся с кровати. В нем угасли и желание, и надежда, и вся его вера в будущее. Он на всю жизнь обрек себя на такое существование. И обрек Ребекку.