Снайпер-2
Шрифт:
Парни не проявляли агрессии, но Кузин и без слов чувствовал, что отказ будет чреват очень плохими последствиями. Неуверенно, как будто ноги отказали ему, Виталий сел в машину — на переднее сиденье. Водитель был ему вообще незнаком — Кузин никогда его не видел раньше.
— Ты работаешь водителем у Шувалова? — без обиняков спросили с заднего сидения.
— Да, — промямлил Виталий, не улавливая связи.
— И тебе изменяет жена?
Это был даже не вопрос, а, скорее, утверждение.
— Я не знаю, — пролепетал он.
— Знаешь, — отрезали сзади. — Полгорода знает, а ты не в курсе.
Виталий промолчал. Стало еще хуже — к страху добавилось унижение. Но при чем тут вообще его жена?
— Ты поможешь нам, мы поможем тебе, — последовало неожиданное предложение.
— Это как? — Виталий был так ошарашен, что на несколько секунд бояться перестал.
— Нам нужно, чтобы ты давал нам информацию о Шувалове. Когда и куда он обычно ездит, с кем встречается, когда остается один… Мы тебе будем задавать вопросы, а ты нам будешь отвечать. А за это… А за это мы поможем тебе избавиться от рогов.
— В смысле? — Виталий был ошарашен, и, признаться, несколько тормозил.
— Мы знаем, к кому она ходит. Мы его очень убедительно попросим, чтобы он с твоей женой больше не встречался. И он не только не будет встречаться с ней, он, наверное, больше ни с кем встречаться не захочет.
— А кто он? — спросил пересохшим горлом Кузин. — Я его знаю?
— Наверное, знаешь, — ответили из-за спины, — но мы тебе ничего не скажем, пока ты не поможешь нам. Ты понимаешь, что нам надо помочь?
Виталий прекрасно понимал, что последует за отказом от «помощи». Он кивнул.
— Да, — сказали сзади, — не надо никому говорить о нашем разговоре. Ни Шувалову, ни милиции, ни ЧОПу на элеваторе. Понимаешь?
Кузин снова согласно кивнул.
— Понимаешь, — прозвучал мягкий голос, — какое тебе дело до Шувалова? Кто он тебе? Разве он интересуется твоими проблемами? Какое тебе вообще дело до «Деметры», до элеватора? А вот о собственной безопасности, о чести семьи подумать как раз стоит.
— Я понимаю, — хрипло проквакал Виталий.
Холодный пот уже начал затекать ему в глаза, но он боялся даже пошевелиться, чтобы смахнуть каплю.
— Вот и хорошо, — опять промурлыкал мягкий голос. — А теперь слушай, что ты должен сначала сделать. Хорошо запоминай.
Павел Веретенников.
За время вынужденного затворничества Паша по-настоящему озверел.
Первые недели он тупо пил, заглушая страх, и омерзение от того места, где ему приходилось существовать. Особенно убивал запах. Паша ощущал себя каким-то бомжом.
Но даже будучи сильно пьяным, он не позволял себе особо высовываться. Чувство самосохранения работало где-то на уровне подкорки.
Потом пить ему просто надоело. Да к тому же заехал Колян, посмотрел на Веретенникова, и очень жестко предупредил, что если тот не бросит пить, и не приведет себя в порядок, то Колян «умывает руки». Он сказал, что Паша нужен ему для больших дел, поэтому он должен набирать физическую форму и тренироваться в метании ножа. Через неделю он приехал еще раз — с настоящим арбалетом. (Черт его знает, где он его достал, но тот явно был сделан не кустарно).
— Вот, — сказал Колян. — Оружие бесшумное, поэтому можно тренироваться даже здесь. Только так, чтобы никто не видел. Времени у тебя море, учись. Чтобы стрелял так — каждый выстрел — в яблочко.
Когда Колян начал перечислять достоинства оружия, у Паши глаза вообще полезли на лоб.
— Исключительно тихо, — вещал Колян. — Соприкасающихся металлических частей нет, поэтому лязга при выстреле нет. Выстрел — убойнее, чем пуля. На дистанции до ста метров точнее и кучнее, чем большинство пистолетов. Ну, если ты, конечно, освоишь это оружие. Убойное действие — до ста пятидесяти метров. Здесь — специальные наконечники. Если даже не убьет сразу, то все равно дальнейшее существование объекта будет сильно затруднено. Берет даже броники — если там нет стальных или керамических пластин. Этот экземпляр, что я тебе принес, довольно легкий, складной, (Колян показал, как складывать), и вот еще тебе оптический прицел. В общем, оружие спецназа… Сколько я заплатил, и как достал — тебя не касается. Там уже нет, короче. Но если ты его потеряешь, (разумеется, Колян употребил гораздо более крепкое словцо), я тебя сам убью. Понял?
Паша потрясенно кивнул.
Колян уехал, а Веретенников взялся за оружие. В сумерках он обошел окрестности, и нашел небольшую полянку, пробираться на которую нужно было через такой бурелом, что любители отдыха на природе туда точно не сунулись бы ни при каких обстоятельствах.
Паша несколько раз до крови ободрался, зато был очень рад, что обнаружил такое удобное и скрытое место. В ширину оно было метров шестьдесят, так что для тренировки расстояния хватало.
С этого дня жизнь Веретенникова изменилась. Он вообще перестал квасить, чем поверг в большое расстройство хозяина хибары. Зато начал каждый день заниматься физическими упражнениями, метал нож, и стрелял из арбалета. Так как больше ему заниматься было вообще не чем, то через месяц он достиг больших успехов.
Когда Колян приехал в следующий раз, то Паша отвел его на поляну. Правда, Колян был очень зол, что его заставили тащиться через почти непроходимый кустарник, поэтому он вырвал из записной книжки листок бумаги, пришпилил его булавкой к дереву, и потребовал попасть из арбалета с другого конца поляны.
— И попробуй не попади, — пригрозил он.
Паша несколько напрягся, но рука не дрогнула — стрела пригвоздила листочек к коре.
Колян, который все поглаживал оцарапанные руки, заметно смягчился.
— Ладно, прощаю, — сказал он с хмурой улыбкой. — Продолжай в том же духе. Каждый день. Скоро у меня будет для тебя дело.
— Какое дело? — с тревогой спросил Паша.
Ничего хорошего от Коляна он не ожидал.
Колян огляделся вокруг, обнаружил ствол поваленного дерева; уселся на него сам, и пригласил присесть Пашу.
— Понимаешь, Паша, — доверительно сказал он. — Пока ты тут прятался, у нас в районе произошли очень большие перемены. Ты в курсе, что у нас элеватор больше не Хрущу принадлежит?