Снести ему голову
Шрифт:
— Скажите пожалуйста, как интересно. — Фокс лучезарно ей улыбнулся. — Похоже, в нашем языке точно такого звука и нет… — Он развел руками. — А может, это такой же звук, как во французском? — Он уже вытянул губы, чтобы привести пример, но она его перебила:
— Совсем даже не такой! Просто — Бю-ю-юнц!
— Бю-ю-юнц! — повторил Фокс, старательно выпятив губы.
— Все равно у вас акцент…
— Знаю, — печально согласился тот. — Однако я забыл, зачем пришел. Старший инспектор Аллейн передает вам свое восхищение и интересуется, не будете ли вы любезны уделить ему несколько
— А! Как же это я забыла! Вы ведь из полиции.
— Но по моим манерам этого не скажешь, верно?
(Аллейн сказал: «Если она беженка-антифашистка, то наверняка считает нас тупыми безжалостными машинами. Надо ее немного расшевелить».)
Миссис Бюнц собрала все свое мужество и последовала за Фоксом. В коридоре она услышала, как Саймон Бегг говорит в телефон: «Послушай, старик, все, что я хочу узнать, это цифры на час тридцать. Слушай, старина…»
Фокс распахнул перед ней дверь небольшой комнаты и представил ее сидящим.
— Миссис Бюнц, — произнес он почти без акцента.
Как только она появилась на пороге, Аллейн сразу отметил, что она похожа скорее не на пожилую немку, а на определенный, ярко выраженный типаж, для которого национальность вовсе не имеет значения. Такие женщины обычно сидят на лекциях в первом ряду и всегда задают вопросы. Они также любят музыку не для всех, протискиваются поближе к экскурсоводу, держат шикарные магазины кустарных изделий и читают Рабиндраната Тагора. Они умеют прясть, организовывают различные кружки, проводят беседы, крутят гончарный круг и имеют собственные экслибрисы. Часто среди них встречаются вегетарианки, но без особых причуд. Эта к тому же еще эксперт.
Она медленно вошла в комнату и сразу остановила свой взгляд на Аллейне. «Похоже, она боится меня», — подумал он.
— Это мистер Аллейн, миссис Бюнц, — представил старшего инспектора доктор Оттерли.
Аллейн поздоровался с ней за руку. Ее коротенькая, похожая на обрубок ручка подрагивала, ладонь была влажной. Даме предложили стул, и она осторожно присела. Фокс устроился у нее за спиной и достал из кармана записную книжку.
— Миссис Бюнц, — приступил Аллейн, — через пару минут я собираюсь отдаться на вашу милость.
Она прищурилась на него.
— So? [19]
— Вы ведь большой специалист по фольклору, а нам как раз очень нужен такой специалист.
— Ну, у меня есть кое-что за плечами…
— Доктор Оттерли говорил мне, — сказал Аллейн к вяшему удивлению самого доктора, — что, возможно, в этом вопросе вы лучший специалист во всей Англии.
— So… [20] — сказала она, поистине угрожающе склонив свой мощный торс в сторону доктора Оттерли.
19
Здесь: То есть? (нем.)
20
Здесь: Допустим (нем.).
— Но прежде чем мы об этом поговорим, я все же задам вам несколько формальных вопросов, вы не против? Постараемся по возможности быстро с ними разделаться. Я слышал, вам довелось подвозить мистера Вильяма Андерсена?
Опять они прощупывают старые, уже найденные раньше следы, с досадой думал он: эту сцену на дороге уже описывали другие…
— Я с такой радостью согласилась подвезти его, — взволнованно начала немка. — Для меня это было просто удовольствие — подвозить его. Пару раз я пыталась завести с ним беседу, но он был ошен золь и не располошен расковаривать.
— А он вообще что-нибудь говорил, вы не помните?
— Если мне не изменяет память, он заговаривал дважды. Первый раз он жестом показал мне, чтобы я притормозила, а потом спросил на своем великолепном, богатейшем диалекте: «Подхватить не можно?» И еще во время поездки он заметил мимоходом, что когда разыщет Эрни Андерсена, то непременно спустит с него шкуру. Вот и все, что он сказал.
— А когда вы приехали?
— Он сразу вылез и убежал.
— А вы, — спросил Аллейн, — вы что стали делать?
Этот неожиданный вопрос, казалось, застал миссис Бюнц врасплох — она почему-то вся втянулась в свою одежду, как черепаха в панцирь.
— Ну, когда вы приехали туда, — допытывался Аллейн, — что вы стали делать?
Миссис Бюнц простуженно прохрипела:
— Встала среди зрителей, разумеется.
— Где вы стояли?
Она еще сильнее втянула голову в плечи.
— В арке.
— Той, что ближе к дому, через которую входили?
— Да.
— А вам было видно оттуда танец?
Миссис Бюнц облизала губы и кивнула.
— Вероятно, это было захватывающее зрелище. Или вы предполагали, что можете там увидеть?
— Я?! Да нет! Нет, клянусь вам! — почти что крикнула она.
— Я имею в виду сам танец, — уточнил Аллейн.
— Сам та-анец, — просипела миссис Бюнц, — просто уникален.
— В нем не было ничего неожиданного для вас?
— Конечно же нет! — Она задохнулась, словно от ужаса.
«Пожалуй, — подумал Аллейн, — что-то уж слишком гладко все получается с этой миссис Бюнц. Что ни выстрел — то в яблочко».
Она пустилась в пространные объяснения. Мол, все фольклорные танцы и пьесы имеют общие корни. И в каждом есть свои определенные элементы. В танце же Пятерых Сыновей не только объединены положенные жанру элементы, но присутствуют и свои особенные черты…
— Шего там только нет. Но все это… — Тут она оглушительно чихнула.
— А они, по-вашему, хорошо его исполнили?
Миссис Бюнц отвечала, что у них все получилось просто бесподобно. Редчайшее по чистоте исполнение во всей Англии. Похоже, что она уже оправилась от волнения и теперь углубилась в дебри всяких там галер, расщепленных прыжков и двойных приплясов. Она помнила не только каждое движение Пятерых Сыновей и Шута, но заметила также, где в это время находились Бетти и Конек. Она помнила маршрут, по которому эта парочка скакала вокруг двора, помнила, когда Бетти махал своим кринолином над головами зрителей, а Конек неподвижно стоял у дольмена. Словом, она помнила все.