Снести ему голову
Шрифт:
Камилла вздохнула, убрала письмо и посмотрела в окно на дорогу, что вела в Кузнецову Рощу.
— Ну вот, не напрасно я приехала, — сказала она.
Несмотря на холод, окно в ее комнате было распахнуто. Внизу она заметила человека, который шел через дорогу к гостинице, освещая путь фонарем. За ним бежала собака. Он поднял голову на голос, и в свете фонаря девушка узнала его лицо.
— Здравствуйте, дядя Эрнест! — крикнула Камилла. — Это же вы, дядя Эрнест, не так ли? Вы знаете, кто я? Вам сказали, что я приеду?
— А?
— Я — Камилла. Приехала сюда на неделю.
— Дочка
— Точно. Так вы меня помните?
Он вглядывался в ее лицо и, кажется, постепенно узнавал.
— Надо бы рассказать, что ты приехала. А Лицедей-то знает, ждет тебя?
— Знает. Я приехала всего час назад. Завтра сама с ним повидаюсь.
— Вообще-то он с женщинами не очень…
— Ну, на меня это не распространяется. Все-таки я ему внучка! И потом, он сам попросил меня приехать.
— Не может того быть!
— Ну да — попросил… Почти что сам. Ладно, я, пожалуй, пойду. Увидимся позже.
Снова пошел снег. Закрывая окно, она заметила маленький, похожий на жука автомобиль, который, пронизывая фарами снежную пелену, въехал во двор.
Из машины неуклюже вылезла упитанная дама в сиреневом домотканом пальто. Голова ее была повязана шерстяным шарфом, а руки спрятаны в пестрые варежки.
— Боже, какая колоритная фигура! — задохнулась от восторга Камилла и скорее побежала вниз.
Закрытый бар был предназначен только для постояльцев гостиницы и располагался в самой старой части здания. По соседству имелась пивная — туда мог зайти любой. Оба заведения находились по разные стороны от общей стойки, и их посетители могли видеть друг друга. Проникнуть из одного в другое можно было, лишь пройдя через откидную дверцу стойки.
Внутреннее убранство бара отличалось скромностью и аскетизмом: никаких медных кастрюль напоказ, никаких декоративных сотейников с подогревом или эстампов, изображающих сцены из охотничьей жизни. Исключением служила лишь картина на стене, заботливо спрятанная в темном углу за дверью, — точнее, не картина, а блеклая черно-белая фотография. На ней была запечатлена группа торжественного вида мужчин, усы которых топорщились наподобие тюленьих. Лица их были черными, как у мавров, а в поднятых руках они держали короткие мечи, которые, скрещиваясь, образовывали причудливую решетку. В эту решетку человек, одетый в шутовской наряд, зачем-то просунул голову. На заднем плане были видны еще три фигуры — железный Конек, мужчина в пышной нижней юбке и еще кто-то со скрипкой.
Прислуживала в баре дочь владельца гостиницы Трикси Плоуман — румяная и полногрудая красотка с горделивой осанкой. Когда Камилла вошла, в баре никого не было, но, заглянув через стойку в пивную, она увидела там своего дядю, Эрнеста Андерсена. Он тоже заметил девушку, усмехнулся и стал переминаться с ноги на ногу.
Камилла перегнулась через стойку и крикнула:
— Может, вы зайдете сюда, дядя Эрни?
В ответ он пробормотал что-то насчет того, что ему неплохо и в пивной. Из-под стола раздался вой его собаки.
— Ну надо же! — воскликнула Трикси. — Столько лет не видел свою племянницу — и так относиться!
— Да ладно, — не стала обижаться Камилла. — Хуже было бы, если б он вообще забыл, что у него есть племянница.
Тогда — пусть не во всеуслышание — Эрни заметил, что слишком уж она стала заумная, мол, им всем не чета.
— Да нет же! — обиженно вскричала Камилла. — Ничего подобного! Господи!
— Да ладно тебе, — сказала Трикси, всем своим видом показывая, что не стоит обижаться на дураков. Эрни улыбнулся и при этом как-то странно повел бровями. — Хотя, чего уж греха таить, — призналась Трикси, — мы и впрямь давненько тебя не видели. — После чего добавила со всей деревенской прямотой: — Аж с тех пор, как твою бедную мамочку привезли сюда на вечный покой.
— Пять лет прошло, — кивнула Камилла.
— Точно.
— Эх! — громко встрял в разговор Эрни. — Ничего бы не сказал, если б сидела она дома, не высовывалась… Вышла бы за кого-нибудь из своих… Так нет же, наша Бесси была для этого слишком важная персона… А в итоге-то что — кончила свою жизнь как последняя тварь.
— Ну, это еще как посмотреть, — фыркнула Трикси. — Я лично так не считаю. Ох, до чего ж от псины твоей воняет! — добавила она.
— Плевать, — мрачно отозвался он.
— Почему это как тварь? — возмутилась Камилла. — Они с отцом жили счастливо, он очень ее любил. До сих пор не может поверить, что она умерла. — Камилла подняла глаза на Трикси. — Они правда любили друг друга. И поженились по любви.
— Конечно, так все и было, ей необыкновенно повезло, — мягко сказала Трикси и, выразительно посмотрев на Эрни, поставила прямо перед его носом полпинты пива.
— А потом убил ее — да? — пробурчал Эрни, глядя куда-то вниз, словно обращался к своим ботинкам. — Вместе со своими вонючими деньгами и своей, видите ли, любовью — в могилку ее, да? Каково?
— Нет. Нет, нет! Как вы можете!
— Ну-ну, не бери в голову. — Трикси кивком указала Камилле на дальний столик закрытого бара. — Странный он. Не стоит из-за него расстраиваться.
— Мне написали, что дедушка велит мне приехать. Что все будут со мной дружелюбны…
— Конечно, так и будет. Это только Эрни такой. Что тебе принести, подружка?
— Сидр, если можно. И себе тоже возьми, Трикси.
На лестнице послышались какой-то шум и возня, и вслед за этим в бар вошла миссис Бюнц. Сняв пальто и размотав один из своих шарфов, женщина осталась в платье из котсуолдской шерсти и деревянных бусах.
— Добрый вечер, — поздоровалась она приветливо. — И какой вечер! Опять метет!
— Добрый вечер, мэм, — приветствовала гостью Трикси, а Камилла, разумеется, тут же узнала в миссис Бюнц необыкновенную «колоритную фигуру», которую увидела из окна, и радостно отозвалась:
— Главное, чтобы с головой не замело!
Миссис Бюнц подплыла к стойке бара, и Трикси поинтересовалась:
— Будете что-нибудь?
— Благодарю, — кивнула миссис Бюнц. — Пожалуй, мне бы не помешало пропустить кружечку. Если не ошибаюсь, я приехала в медовый край?
Трикси переглянулась с Камиллой и обнажила зубы в самой что ни на есть приветливой улыбке: