Снова почувствуй
Шрифт:
– Можно я еще раз все обдумаю? – тихо спросила я Робин.
Она пристально взглянула на меня.
– Некоторые студенты дали бы руку на отсечение за такой шанс. Нечестно заставлять их ждать, если ты не уверена насчет своей работы на сто процентов.
Я тяжело сглотнула.
Она права. Нельзя отказываться от подобного предложения. В том, что дружок Аманды оказался подонком, нет моей вины. И хотя мне ее жаль – я сделала это не нарочно. И не позволю отнять у меня такую редчайшую возможность. Никому.
– Конечно, ты права. Я буду очень рада выставить фотографии, – произнесла я, твердо глядя в
Та выпрямилась и сложила руки на груди. Пусть она была моложе, чем все другие мои преподаватели, от нее исходил значительный авторитет.
– О’кей. Тогда пришли мне изображения до завтрашнего вечера и скажи, какие три из них твои любимые. Я их просмотрю и потом отправлю в типографию.
Я кивнула и трясущимися от волнения пальцами добавила себе напоминание в телефон. Чуть позже Робин объявила перерыв, и я сразу вышла из аудитории. Как только она отдалилась от моего стола, шепот в ряду у меня за спиной резко снова стал громче, и я отчетливо расслышала слова «Шлюха» и «Ее реально вообще ничего не смущает». Все тело охватило неприятное покалывание, и я еле дождалась, когда можно будет выйти на свежий воздух и избавиться от этой враждебности.
Вся в мать.
Единственное, чего мне хотелось, – это покоя. Я никогда не переживала о том, что думают обо мне другие. И уж точно не стану сейчас стараться понравиться людям.
Пройдя небольшой кружок по кампусу, я задержалась около одной из тележек с лимонадами. И сразу узнала стоявшего перед ней человека. Если бы его не выдали необычные подтяжки и очки, то это определенно сделали бы судорожные движения. Или застенчивое бормотание.
Судя по всему, он не мог найти кошелек. Пока продавщица нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, он как сумасшедший обшаривал карманы своих брюк чинос. Молодая женщина за прилавком бросила на меня извиняющийся взгляд.
– Что вам? – спросила она.
– Грейпфрутовый.
Она кивнула и отвернулась, чтобы налить мне стаканчик.
Исаак, похоже, меня не замечал. Его движения становились все более торопливыми, а на шее проступили красные пятна.
– Он только что был здесь, простите, – выдавил он.
Продавщица поставила мой стакан рядом с Исааком:
– Ничего страшного. В крайнем случае просто встанешь возле меня и до конца дня будешь мыть посуду.
Она ему подмигнула, и Исаак – если такое вообще возможно – покраснел еще сильнее. У него чуть приоткрылся рот, как будто он хотел что-то сказать. Впрочем, оттуда так и не вырвалось ни звука. Пока лицо Исаака полностью застыло, его руки нащупали бумажник в заднем кармане штанов. Он достал его, а в следующий момент я услышала звон рассыпавшихся по земле монет.
Он его уронил. А кошелек был открыт.
– Черт, – прошипел Исаак, нагнулся и начал собирать деньги.
Я больше ни секунды не могла выносить эту катастрофу. Вытащив купюру из сумки, я расплатилась за оба лимонада. Потом взяла стаканы с прилавка и легонько потыкала Исаака ботинком по ноге. Тот поднял глаза, и мне пришлось очень постараться, чтобы не расхохотаться от его беспомощного вида.
– О, кхм, привет, – промямлил он и потер затылок.
– Пойдем, – сказала я, указывая подбородком на здание университета.
Он быстро подобрал последние монеты, после
– Спасибо, – какое-то время спустя пробормотал он.
– Ты выглядел так, словно у тебя вот-вот случится инфаркт, – откликнулась я и глотнула лимонада. Он был горьковатым, именно таким, как мне нравилось. – Тогда мне пришлось вмешаться.
Он просто плотно сжал губы и уставился на свой стакан.
Я пихнула Исаака локтем в бок, чтобы он снова посмотрел на меня.
– Это шутка, Грант, Исаак Грант.
Однако кислое выражение лица никуда не исчезло, и я испытала странную потребность это исправить. Хотя мы с Исааком знакомы еще недостаточно хорошо, а на празднике Доун он вел себя очень замкнуто, я еще никогда не видела его настолько застенчивым и зажатым. И настолько молчаливым. Я судорожно соображала, что сказать, чтобы переключить его на другую тему.
– А что ты, кстати, изучаешь? – вскоре после этого спросила его я. Во взгляде парня промелькнуло удивление и искра благодарности, если мне не показалось.
Через несколько секунд он ответил:
– Всего понемногу. Я только что перешел на второй курс и пока понятия не имею, какой предмет выбрать основным.
– Сколько тебе лет? – продолжила я.
– Двадцать один. Я позже поступил в университет, потому что после старшей школы год работал у родителей.
– А чем занимаются твои родители?
Постепенно с его щек сходила краснота, и пусть Исаак до сих пор выглядел немного зажатым и так сильно стискивал свой стакан с лимонадом, что я опасалась, как бы он его не раздавил, все-таки он как будто слегка успокоился. Я была рада, что встретила его. Наша с ним маленькая прогулка оказалась долгожданной возможностью отвлечься от того, что скоро будет снова ждать меня в аудитории.
– У нас ферма.
Я резко затормозила. Обвела взглядом Исаака, от аккуратных и стильно уложенных волос до оправы очков, от серых подтяжек и до чистых коричневых туфель дерби. Ни разу в жизни мне не встречался человек, который был бы меньше похож на фермера, чем Исаак.
– Не вешай мне лапшу на уши.
В его глазах блеснул огонек:
– Даже не пытался.
Я недоверчиво его разглядывала.
– Но… ты выглядишь таким чистым.
Пару секунд он просто смотрел на меня. А затем запрокинул голову и в голос расхохотался. Тем временем мы уже добрались до коридора с аудиториями нашего курса, и эхо его смеха разнеслось повсюду. Мне стало ясно, что, когда смеялся, Исаак абсолютно не зажимался. Внезапно он превратился в полную противоположность того парня, который совсем недавно с пылающим алым лицом подбирал свои монеты с земли.
Мне бы очень понравилось это зрелище – если бы в данный момент Исаак смеялся не надо мной. Я подцепила пальцем его правую подтяжку и оттянула. А потом отпустила, и она с громким щелчком опять ударилась о его грудь.
Исаак застонал от боли и потер это место:
– Ауч.
– Заслужил.
Он ухмыльнулся:
– Останется синяк, но оно того стоило. Видела бы ты свое лицо.
Я фыркнула:
– А ты вовсе не такой милый, как я думала. И я не поверю ни единому твоему слову, пока не получу доказательств в виде фото.