Сновидения

Робертс Нора

Ева промолчала и молчала до того момента, как они сели в машину и оказались в тепле.

– С ней это было легко. Легко для меня и правильно для нее. Конечно, дело личное, но иногда и личное приходится пускать в ход, чтобы открыть задраенные люки.

– А тебе правда до сих пор снятся кошмары?

– Реже, чем раньше. – И думать об этом стало легче, поняла вдруг Ева. Она уже выруливала на дорогу. – Можно сказать, почти не снятся. Зато я вижу какие-то странные сны. С нашими убитыми разговариваю.

– Жуть какая.

– Да

нет, не всегда. А бывает даже полезно. Другой уровень, понимаешь? Подсознание включается. Как там Нэш Джонс? Хочу его как следует потрясти, тем более что теперь и рычаг на него имеется.

Пока Пибоди пыталась разыскать Нэша Джонса, Ева по встроенной связи позвонила в офис доктору Мире.

Мегера из приемной холодно воззрилась с экрана.

– Лейтенант?

– Мне надо переговорить с доктором Мирой. Всего несколько минут.

– У доктора сейчас сеанс, а сразу после него встреча и затем – консультация. У нее весь день расписан поминутно, лейтенант.

– Пять минут. Двенадцать погибших девочек, и я прошу всего пять минут.

– Попробую изыскать для вас эти пять минут. Я перезвоню.

Экран погас, и Ева вдогонку скорчила гримасу.

– Как это может быть, что у человека нет пяти минут времени? Можно подумать, я просила об аудиенции самого Господа Бога.

– Мира для нее и есть бог, – заметила Пибоди. – А Нэш Джонс тоже ведет сеанс. Шивиц перевела меня на его ассистентку, и та обещала связаться со мной, как только он освободится. Но тоже сказала, что весь день расписан.

– Придется ему выкроить для нас времечко.

В ожидании Нэша Джонса и Миры у самой Евы пять минут как раз образовалось, и она сделала небольшой крюк в сторону лаборатории Девинтер.

Войдя, Ева услышала чей-то вопль. Рука машинально потянулась к пистолету, но потом она поняла, что в этом крике не страх или насилие, а скорее восторг.

С другой стороны донеслось что-то похожее на приглушенный взрыв, за которым последовал истерический хохот.

– Что еще за сумасшедший дом?

– А по-моему, это классно. – Пибоди прижалась к стеклянным дверям, пытаясь за аппаратурой разглядеть, что там происходит. – Но может, чтобы так думать, надо самому быть не чуждым чудачеств.

– Чтобы так думать, надо быть абсолютно чокнутым, по самые уши. Знаешь, как в зыбучих песках – по самые уши! Слушай, а что это за название такое дурацкое – «зыбучие»? Видела в кино, как засасывает и людей, и животных, кому не повезло?

– Вообще-то, тебя не затянет, если дергаться не будешь, – раздался чей-то голос. – Останешься на плаву.

Ева бросила взгляд влево, где оторвался от изучения челюстной кости один из этих чокнутых, пол которого было почти невозможно определить из-за мешковатого халата и огромных очков-микроскопов.

– Что?

– Зыбучий песок – это обыкновенный песок, насыщенный

влагой до такой степени, что не может держать вес тела, и обычно глубина его не более нескольких футов. Песчинки, в силу перенасыщенности влагой и воздухом, теряют сцепление. Но надо по возможности просто держаться на поверхности, потому что плотность вашего тела меньше, чем у зыбучего песка, и вы не утонете.

– Спасибо, что объяснили. В другой раз, когда провалюсь, буду помнить, как себя вести.

– Но если в песчаной смеси присутствует глина, тогда беда. Глина играет роль геля, и, когда туда падаешь, от удара этот гель превращается в жидкость и сцепляет крупинки смеси. – Эксперт резким движением сомкнул ладони. Внимательный взгляд на его руки позволил наконец определить его пол – мужской. – Так можно увязнуть довольно глубоко. И тогда для того, чтобы вас вытащить наверх, потребуется сила, примерно равная той, с которой поднимают легковой автомобиль или небольшой пикап. Фокус в том, что стараться выбраться надо извивающимися движениями, это движение способствует просачиванию воды, и в результате ты удерживаешься на плаву.

– Отлично. Надо это все записать. На всякий случай.

Устав от разговоров о зыбучем песке, Ева пошла дальше.

– Как люди умудряются столько всего знать? И зачем?

– Наука, – отозвалась Пибоди. – Без нее никуда.

Ева хотела возразить, но вспомнила, что идет за ответами не к кому-нибудь, а к ученому.

На Девинтер были те же дурацкие очки-микроскопы, но ее-то халат мешковатым назвать было нельзя. Сегодня халат был ярко-розовый и прекрасно гармонировал с ее ботильонами на высоченных каблуках.

– Я как раз думала, не заскочите ли вы сегодня, – произнесла она, не отрываясь от костей на стальном столе. – Это последняя из наших жертв. Причина смерти – та же. Возраст – между двенадцатью и четырнадцатью. Думаю, ближе к четырнадцати, поскольку есть признаки хронического недоедания, то есть она была мелковата для своих лет. Судя по зубам, профессиональной стоматологической помощи девочка практически не получала. Шесть дырок, не залеченных, двух зубов недостает, остальные обломаны или шатаются. Перелом правого запястья в раннем детстве, примерно в пять лет. Кости срослись плохо и, скорее всего, продолжали болеть.

Ева подошла ближе и стала изучать кости.

– Вот здесь более позднее повреждение. Трещина левого голеностопа. Получена примерно за неделю, может, дней за десять до смерти.

– А признаки насилия?

– На запястье. И еще трещина на правом локте. От падения. Упала на правый бок. Скорее всего, толкнули. Для ее возраста значительная изношенность тазобедренных суставов и коленей, что может свидетельствовать о больших нагрузках, о каком-то повторяющемся движении. Много ходила, наверное. И взгляни на пальцы ног – как они заходят один на другой.