Сны о волках
Шрифт:
— Господи Марго! Ну почему же они низменные? Неужели если людей… ну пусть не совсем людей, но не важно…Если безумно тянет к друг другу, если есть потребность смотреть, прикасаться, давать и получать наслаждение, то как это можно называть низменным? Ни ты, ни я не связаны никакими узами и обязательствами. Неужели ты такая ханжа? Что если бы мы встретились при других обстоятельствах и я бы ухаживал за тобой, водил на ужины и в театр, дарил цветы и подарки, тогда наше притяжение не показалось бы тебе низменным? Что для тебя важнее внешние приличия и соблюдение глупых ритуалов или настоящие чувства?
— Я не ханжа! Но для меня, извини, не совсем нормально, когда мужчина похищает меня, дурманит наркотиками, раздевает и лапает без спросу и ставит в известность о том что у меня скоро крыша съедет от желания с кем нибудь переспать, а только потом кормит ужином и пытается типа ухаживать и говорить о том что его ко мне безумно тянет! Тебе не кажется, что обычно все немного не в таком порядке происходит?
— Прости, но не моя вина, что обстоятельства
— Знаешь, ты сам меня запер тут, а теперь жалуешься что тебе трудно. Извини, что не сочувствую. Может, выпустишь меня, и станет сразу легче? К тому же откуда такая уверенность, что я выберу именно тебя? Только потому, что не будет выбора? Что так боишься конкуренции?
— Какого черта, Марго! Я ведь просил тебя не провоцировать меня разговорами о других! — зарычал Алекс.
— Зачем ты меня превращаешь в животное?
— Знаешь ты и есть животное и моя помощь тебе для того что бы быть им не нужна! И есть я тоже не хочу! И подчиняться тебе я не собираюсь! Я все равно найду способ сбежать из этого дурдома и ты меня не удержишь, рычи сколько влезет!
— Да не будь же ты дурой! Если ты в ближайшие дни окажешься снаружи и на тебе, не будет моей метки и моего запаха, то тогда для тебя и остальных начнется ад. Ты хочешь видеть возле своего дома десятки сексуально озабоченных мужиков, которые будут следовать за тобой повсюду, как бы ты их не гнала? Которые будут грызть друг другу глотки, что бы избавится от конкурентов? Которые будут убивать друг друга, потому что лишаться разума? И рано или поздно кто-то из них не сможет совладать с собой и нападет и изнасилует тебя. Ты это можешь понять? Он заявит на тебя права, не спрашивая твоего согласия, и уже никогда тебя не отпустит. Что бы от него избавится, тебе придётся, его убить. Ты этого хочешь?
— А вдруг ничего этого не будет? Может вы все просто морочите мне голову? Марго сорвалась на крик.
— Может ты, просто чертов извращенец и просто запугиваешь меня?
— Тебе правда нужна? Твой запах заставил меня мчатся сломя голову больше двух десятков километров не соображая ничего. Я готов перегрызть глотку любому существу мужского пола кто просто посмотрит на тебя. У меня стоит с того момента как я приблизился к тебе как будто я слюнявый подросток и это сводит меня с ума. Тоже самое от твоего запаха происходило с Максом и Сэмом. И поверь, что ты столкнулась с самыми спокойными самцами и это еще не разгар. Как ты думаешь, что будет когда, твой запах почует, молодежь?
Увидев как под появившимися когтями Алекса, начала крошиться столешница Марго вскочила и помчалась наверх. Неимоверных сил стоило Алексу не рвануть за ней вслед. Посидев еще немного предаваясь мечтам о том как бы разнести в щепки весь дом, он постарался взять себя в руки. Удалось не сразу. Алекс понимал что опять напортачил, но не знал как все исправить. и сдержанным — она злилась. Он показывал как хочет ее — она смущалась. Он старался сдерживаться — она провоцировала. Он взрывался — она пугалась. Он пытался надавить — она бунтовала! Он был Альфой стаи — и его действия всегда приводили именно к такому результату, которого он и пытался достигнуть. С ней все совсем наоборот. Господи, раньше все было так просто — женщины хотели его, видя в нем успешного бизнесмена, волчицы — свободного, сильного Альфу. Они сами старались привлечь его внимание, только выбери и помани. Он знал, что это своего рода сделка и всех это устраивало. А тут выясняется, что соблазнитель из него никакой. Особенно если учесть что он не может сдержаться и каждые пять минут орет и рычит на нее. Никогда раньше он не срывался на женщин, даже если они устраивали ему сцены при расставании. Алекс потянулся к телефону.
— Макс не спишь?
— Да время то детское! А ты если мне звонишь, значит облажался.
— Почему это ты так решил?
— Потому что если бы у тебя все получилось, ты бы со мной сейчас не разговаривал.
— Ладно. Я облажался! Ты доволен?
— Черт, конечно нет! Алекс я переживаю за тебя! Что случилось? Она что паникует?
— Да в том, то и дело что нет. По крайней мере, не показывает это. Зато я сам ору на нее и даже кинулся, когда она заговорила о других мужиках. Если бы не кровотечение боюсь, что очнулся бы только когда кончил.
— О других мужиках? У нее, что кто-то есть?
— Нет. Но она думает, что я должен ей дать возможность выбора когда она будет в разгаре.
— Это жесть, мужик. Как ты сдержался?
— Поверь с трудом. Я едва сдержал обращение. И даже сейчас очень хочу разрушить весь дом.
— Твоя мать тебя убьет!
— Я знаю. Марго упорно пытается все подвести под человеческие нормы. Я мозгом понимаю, что это нормально и нужно время, но блин в мозге все меньше крови и соображает он все хуже.
— Я рад, что ты сохранил чувство юмора. Но если она еще раз скажет что-нибудь о, другом я за себя не ручаюсь.
— Где она сейчас?
— Наверху. Может опять плачет.
— А ты почему трындишь со мной? Мужик ты должен прилипнуть к ее заднице и не давать и вздохнуть без тебя. Приручи ее, пусть она привыкнет к твоему голосу и запаху. Пусть нуждается в тебе.
— Но мне кажется, что ей нужно немного пространства.
— Ты осёл. Нужно что бы она дышать без тебя не могла. Мы не люди и фигня с личным пространством не для нас. Не в твоем случае. Начихать, на личное пространство. Если ты заставишь ее уснуть в твоем присутствии, и, это уже будет первый шаг. До разгара остается совсем мало времени. Так что иди к ней.
— Ладно, давай. Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь.
— Алекс кто главный бабник? Вспомни, сколько у меня в постели перебывало…
— Вот то-то и оно. А сколько там задержалось больше чем на неделю?
— Да на хрен мне это надо. Люблю все новое! — отключив телефон, Алекс пробормотал.
Как будто, в самом деле, были желающие остаться… — И собравшись с духом, пошел наверх.
Рита закрыла за собой дверь, все еще опасаясь, что Алекс преследует ее. Опасаясь? Кому она врет. Да у нее ноги подогнулись, когда он прижал ее к стене. В голове ни одной мысли не осталось, кроме того, как она хочет, что бы он ее поцеловал. Внизу живота все полыхало и болело. И это, притом, что он рычал на нее как животное и на человека был похож в тот момент, очень мало. А ведь она от своего тела в первый момент ожидала взрыва привычной паники от близости мужского тела и потери контроля. Взрыв был, но это точно не паника. Рита свернулась калачиком на постели. Что же происходит в ее жизни? Почему все вокруг опять помчалось вскачь, как в калейдоскопе меняя картинки? И опять она ничем не может управлять, даже реакциями собственного тела. Рита опустила руку между своих ног. Так странно чувствовать там прокладку. Она прожила всю жизнь и ничего. Подруги в школе делились по секрету, что с ними «это» случилось. Она тоже с нетерпением ждала. Школа осталась позади и «этого» все не было. Потом Андрей сделал предложение. Она все рассказала ему, но его это не смутило. Да и кого в их возрасте волнуют такие вопросы. Он хотел ее и только ее и вопросы деторождения его на тот момент не волновали. Они были счастливы, и прошли годы, пока это не стало, волновать их на самом деле. Они с энтузиазмом стали ходить по клиникам в России и за границей. Но приговор был окончательным — детей не будет. Она привыкла к этой мысли. И сейчас вдруг «это» случилось. Боже она как ребенок. У нее первая в жизни менструация! В 37 лет! Как на это реагировать? Это должно обрадовать или напугать ее? Волнение поднималось в груди, но определить, что это она не могла. Неужели она стала настоящей женщиной, не только снаружи, но и внутри? И теперь у нее могут быть дети? Хотела она их? Когда то да, но сейчас? Муж был единственным, с кем она хотела бы их иметь, но у него давно своя семья и дети у него есть. Они давно чужие. Алекс? Но все что он говорил пугало ее. Кем будут ее дети, их дети, если он говорит правду? Животными? Да и как можно заводить ребенка от постороннего, почти незнакомого человека? Постороннего. Да он залез ей под кожу своими пальцами и губами, своим запахом. Зачем притворяться? Он волнует ее как никто прежде. С Андреем они жили вместе 14 лет, но никогда она так не была возбужденна от всех ласк своего мужа как от одного только прикосновения губ Алекса к своей коже. При воспоминании о них лицо вспыхнуло и внизу живота опять заболело. Рита застонала. Почему всё, что должно ее пугать в нём так привлекает? Почему когда он бросился на нее, его собственническое рычание прокатилось интимной лаской по ее телу? Почему когда он говорит эту чушь о своих правах, какая-то часть её замирает в восторге, как будто бы ждала этого всегда? Почему когда раньше на нее плотоядно смотрели мужчины, ей хотелось съежиться и уйти, а от его жадных, наглых глаз пульс срывается в бешеную скачку от удовольствия? Сколько она еще сможет сдерживать свое желание прикоснуться в его телу самой? Он был таким огромным. Под его одеждой явно были видны перекатывающиеся мышцы, движения были стремительными и в тоже время плавными, наполненными уверенностью и мощью. Разве ее должны преследовать мысли о вкусе его кожи под ее губами? От него исходила такая аура силы и чего-то еще… Это и есть, наверное, мужская сексуальность, от которой женщины трогаются умом и ведут себя как одуревшие от похоти кошки. Она что тоже становится такой же? Есть ли смысл бороться с собой. Ведь она на самом деле хотела его с самой первой встречи, там в клинике. Если бы не приступ паники и не присутствие Семена она бы позволила ему все что угодно уже там, если бы он захотел. А он захотел бы, теперь она точно знает. Неожиданно Рита поймала себя на том, что улыбается. Алекс хочет её. Он хочет сделать ее своей парой — так кажется, это называется. Пара. Интересно, это ведь что то постоянное? Может и не плохо, что все так поворачивается? Ведь что греха таить жизнь, которую она наладила, приехав сюда после развода, была больше похожа на заморозку. Она замораживала свои чувства, свою боль и это приносило видимое облегчение. Но она знала, что это самообман. Нельзя ничего не чувствовать и оставаться живой. Алекс ворвался в ее ледяное царство и разрушал все как тайфун. Но почему-то это приносило какое-то болезненное удовольствие. Он своими прикосновениями, словами и бешеным рыком ломал корку льда, а ей хотелось улыбаться. Только как быть со вбитыми в голову правилами и нормами? Риту коробило то, что все так молниеносно продвигалось. Алекс не давал ей времени на раздумья и сомнения и это пугало. А вдруг это, какое-то наваждение? Вдруг когда закончится этот самый цикл, он опомнится и поймет, что она не нужна ему? Что останется у нее тогда? Трусливая боль сжала сердце, утягивая её в ледяную бездну. На лбу выступила испарина, и живот скрутило узлом. Боль была настолько сильной, что Рита громко застонала.