Сны
Шрифт:
Она щелкает пальцами.
– Проводите молодого человека за его столик.
Макс, поправляя потрепанный костюм, со страхом проверяя карман на месте ли кольцо, садится за столик.
На месте, оно здесь. Остальное не важно, я здесь, кольцо здесь. Голова, как же болит голова.
– Вы что то будете заказывать или мне дать вам время? (крайне любезно официант)
– Воды пожалуйста, я жду человека.
– Конечно, сейчас принесу.
Макс начал замечать, как все вокруг стало таким не знакомым и странным. Официант казалось очень маленького роста. С зализанными черными волосами и неестественно широкой улыбкой. Да что за чертовщина? Старик припадочный, теперь официант мультяшка. Как то мне не хорошо, может это переутомление или опухоль какая в мозгу… надо взять себя в руки.
Официант принес воду в графине
– Нет, пока ни чего не надо…
Официант ушел, и Макс стал замечать какие странные лица у людей вокруг на соседних столиках. Их мимика казалась такой огромной, головы не пропорционально большими. Мысли, много мыслей, все они как стекла стали врезаться в его голову. Голосов стало на столько много что Макс не выдержал и закрыл ладонями уши, сморщившись, он еле сдерживался, чтобы не закричать. И вдруг, резко все прошло.
– Вам не хорошо? (беспокойно официант отреагировав на странное поведение Макса)
– Нет все в порядке, легкая мигрень, сейчас все пройдет.
Только успел сказать, как повернулся и увидел, что перед ним стоит тот же официант, но почти два метра роста.
Как это может быть? Я схожу с ума? Сколько сейчас времени… она должна была уже прийти, опаздывает на пол часа? ПОЛ ЧАСА? Я здесь сижу столько времени? Как?
* * *
Макс набирает номер Ники, но телефон вне зоны доступа. Он набирает опять и опять, но там все тот же пугающий холодный голос «абонент находится вне зоны доступа сети». Проходит около 15 минут и тогда он решает звонить ей на работу, где говорят, она ушла еще два часа назад, что становиться последней каплей. Чувство беды нарастает и нарастает, вновь появилась головная боль все точнее и точнее бьет в вески. После чего он не выдерживает, выскакивает из ресторана игнорируя изумленные взгляды публики смотревшей на него ясно понимая что парень не в себе, бежит к автомобилю, запрыгивает, и со скрежетом колес еле удерживая руль, проносится прочь от проклятого ресторана в направлении больницы, где работает Ника, медсестрой.
* * *
По дороге он все же решает заехать в аптеку и взять каких-то лекарств, чтобы успокоить головную боль. Игнорируя знак «парковка запрещена», он припарковался, прям напротив входа в аптеку. Уже стемнело до сумрачной не до конца ночной темноты. Старенький синий Opel, дружелюбный слуга своего компромиссного хозяина все еще пытался удивлять его новшествами машиностроения, но удивление вызывало не сколько их наличие, а все еще их неизменная работоспособность, спустя 15 лет. Аптека находится в очень красивом и старом здании, с большими витринами и большим светящимся красным крестом, который то ли из за грозы, то ли из за замыканий постоянно и раздражающе мерцал. Здание находиться в центре города, но на переулке возле проспекта, от того там было тихо и безлюдно. Тишину и шелест дождя дополнял звук, какой-то железной конструкции вдалеке, как плачь скрипки слегка выпившего бродяги министреля. Макс вышел из машины, и постоянно массируя правой рукой голову в разных местах, будто пытаясь найти выключатель боли, проследовал к входу в аптеку. Открыв дверь, раздался звон колокольчиков, который на немного увеличил раздраженность Макса. За стойкой продавца он увидел красивую рыжеволосую девушку в очках, у которой резко сменилось ее строгое выражение лица, на мягкое и доброжелательное увидев Макса.
Фармацевт Алиса работает в аптеке своего отца уже два года, сразу после окончания университета она не смогла ему отказать помочь удержать уже не столь прибыльный бизнес на плову. Сетевые компании и экономический кризис оказали пагубное действие на не амбициозного предпринимателя Леонида Аполлоновича Нефедова, у которого основная деятельность была все же преподавание в медицинском университете. Она смотрелась очень органично, как знахарка и древняя ведунья узнав секрет о младости лица и жгучей красоты, как магнит тянула ухажеров, но пуганная строгостью отца. Мечты Алисы находились далеко от этого места, но она очень горячо любила своего отца, который смог ее вырастить без участия противоположного пола. Мать Алисы пропала без вести, когда ей было всего два года, вот так просто, вышла в магазин и не вернулась. Вопреки словам отца, Алиса все же была уверена в том, что она их бросила.
–
– Его сейчас нет… но я могу предложить вам… сдохнуть. (совершенно невозмутимо и доброжелательно Алиса)
– Простите, что вы сказали? (недоумевая Макс)
– СДОХНУТЬ!!!
Очень резко и прямо в глаза прокричала Алиса, ее глаза стали абсолютно черного цвета, все двери распахнулись и в аптеку влетел сильный ветер. Ее длинные рыжие волосы стали порхать на ветру в разные стороны. Макс упал назад от резкого испуга, как вдруг резкая боль в голове заставила его сжать руками голову между колен. На секунду ветер абсолютно пропал. Раздался резкий низкий звук и вместе с ним от Макса как от эпицентра взрыва пошла мощная ударная волна, разнося всю аптеку в щепки. Алису откинуло назад в стену.
Боль прошла, Макс открыв глаза, не мог поверить в увиденное, он сидел на полу по среди разнесенного в руины помещения, свет сохранялся только благодаря чудом уцелевшей одной большой прямоугольной лампе, которая весела на боку и мерцала, но этих мерцаний было достаточно чтобы хоть что то видеть. Макс пролез через заваленную шкафами разбитую стойку продавца и взглянул на лежащую, на полу Алису. Она пыталась встать, держась за разбитую голову, глаза ее уже имели обычный человеческий вид, что нельзя сказать об остальном, так как голубые джинсы были разорваны в клочья и белый халат уже был не белый, а и из пореза на ноге, чуть выше колена, шла кровь. Еле поднявшись, она осмотрела вокруг, с постепенно нарастающим оцепенением ужаса поднимая руки к голове.
– Что это было, господи… (очень тихо, сдерживая плач, поднеся левую руку к губам )
– Я не знаю… я… я правда не знаю, сначала мне опять что то померещилось и я закрыл глаза от сильной боли в голове… и эти… глаза, твои глаза, они были… (очень устало и испуганно Макс)
– Надо вызвать, полицию… или аварийку… кого-то надо… (взявшись левой рукой за волосы чуть выше лба, Алиса начала, что-то набирать в телефоне)
Макс направился к выходу. Алиса, поздно осознав что тот уходит, попыталась его догнать в одной туфле, то прихрамывая, то прыгая, увидев только уже отъезжающую машину Макса.
Галлюцинации равно не материально, взрыв это материально… Глаза, абсолютно черные глаза… и этот четкий голос в голове… Успокойся я все сделаю… кто это… что это…
Макс, не смотря на туман в голове, мотал мысли об иррациональности происходящего, пытаясь найти хоть какую-то логику давил на педаль газа, выжимая все соки из старенького двигателя машины.
* * *
Гроза все не умолкает. Вечер незаметно для всех приступил превращаться в ночь. Клиническая больница N69 совсем недавно пережила пересменок, и на свой пост, вступил верный пес этого «сумасшедшего дома», как она ласково любит его называть, вахтерша Зина. В отличии от своей младшей сестры Ники, стройняшкой ее не назовешь. Кудрявый короткий волос и постоянно много косметики, что делает бывшего десантника Бориса, работающего в этой же больнице охранником, верным рыцарем его пышногрудой королевы, от которой он всегда получает отказ с обнадеживающим заданием и с проверкой на верность.
Зина, проверив взглядом из окошка, слегка привстав, закрыта ли дверь для посещений, достала свой планшет, включила очередной сериал и начала проводить свою очередную ночную смену. Все придворные ушли, вассалы спят и только дозорный на страже у дворцовых стен.
Тем временем к парковке больницы подъехал Макс. К постоянно нарастающей боли добавилось четкое понимание, что с Никой случилась беда. Откуда внутри него выросла эта четкая уверенность, он не знал, голоса постепенно начинали опять проявляться. Дождь усилился, он с трудом переместил свое уже уставшее тело из машины наружу, как сразу на него навалились голоса и боль с тройной силой. Больничный двор наполнился странным электрическим звуком, который перемешавшись со звуком крупного дождя, создал хор миллиарда сверчков. Не выдержав боли, он упал с криком на колени в лужу, сжав ладонями уши. Все осветительные лампы на столбах тут же взорвались, окатив Макса серебристым дождем искр. Голоса пропали, боль стихла. Немного придя в себя, от визга сигнализаций трех машин припаркованных неподалеку, он встал что-то бормоча себе под нос, и вялой но расторопной медвежьей походкой направился к главному входу больницы.