…Со многими неизвестными
Шрифт:
– Все много хотят. В конце концов, у нас тоже точная наука, криминалистика. Это тебе, скажем, не литература – одному нравится, другому не нравится…
В минуту усталости и раздражения Сергей становился молчаливым и сдержанным. Лобанова же такое состояние делало еще разговорчивее.
– …Там одни вкусы и ощущения, – сердито продол жал он. – А у нас точные факты. Вон я читал: машина и переводы с одного языка на другой делает, и иероглифы расшифровывает, и в шахматы играет, даже больным диагнозы ставит. Скоро детей начнет учить, каждого по его способностям…
– Ладно болтать-то.
– А
– Пытаются применить. Пока для справочно-инфор-мационной службы.
– Это зачем?
– Затем, что у нас правовых норм видимо-невидимо, всяких законов, постановлений, актов.
– Ну, это, конечно, надо. Тут я не спорю.
– Спасибо.
– А все-таки и в борьбе с преступностью машина тоже нужна.
– Ее пока к судебной статистике приспосабливают.
– И к нашей нужно. Чтобы сразу знать, где, когда, что и как совершили и кто. Большое дело. Но главное все-таки, чтобы она раскрывать преступления помогала. Вот смотри, сколько у нас сейчас фактов. Их надо только логически расставить. Логически! Что ж, это машина не может сделать?
– Не может.
– Может!
– Ну, значит, не хочет.
Они посмотрели друг на друга и неожиданно рассмеялись.
– Договорились, – сказал Сергей и, снова помрачнев, добавил: – Мне сейчас не машина, мне эта девчонка нужна. Она мне больше любой машины сейчас расскажет.
Посланные сотрудники вернулись только часа через два и привезли с собой… Федорова.
Он был растерян и подавлен до такой степени, что, войдя, не сразу даже заметил Сергея, а заметив, не сразу, кажется, его узнал, Федоров приблизился к столу и молча положил на него измятый листок бумаги, который до этого всю дорогу судорожно сжимал в своей огромной руке.
Сергей взял листок и с ощущением, что сейчас на него свалится какая-то новая неприятность, прочел: «Дорогие Галина Захаровна и Степан Григорьевич! Простите меня, если сможете. Я совсем запуталась. Лучше бы мне умереть, чем писать вам это. Но умереть я боюсь и жить тоже боюсь. И людей боюсь, и вас тоже. Но вас я еще люблю. Поэтому и пишу. Я уезжаю совсем. И даже…» Тут записка обрывалась.
Сергей, закусив губу, молча передал записку Лобанову.
Итак, мнимая Марина Иванова исчезла, ничего не рассказав, ни в чем не признавшись.
Но главное чувство, которое неожиданно овладело Сергеем в этот момент, была жалость, острая жалость к этой странной, потерянной девушке. Ему показалось, что какой-то злой ветер погнал дальше, неведомо куда, вырванную чьей-то рукой травинку.
И только некоторое время спустя Сергей подумал, что внезапное исчезновение девушки не могло быть случайным.
Глава 6
ПОЯВЛЯЕТСЯ НЕКИЙ ПРОХОРОВ
Когда прошла первая минута растерянности, Сергей сказал Федорову:
– Ну что ж, Иван Григорьевич, давайте потолкуем. Может быть, вы нам чем-нибудь поможете. Искать надо вашу Марину. – Он нарочно назвал девушку этим именем, чтобы еще больше не разволновать старика.
И все присутствующие поняли это. И еще все поняли, что сейчас их обоих надо оставить наедине, ибо только с Сергеем Федоров будет до конца откровенным, больше ни с кем.
Последним
Федоров сидел у стола, безвольно опустив на колени руки, и угрюмо смотрел в пол.
Когда за Лобановым закрылась дверь, Сергей неторопливо закурил и сказал:
– Прежде всего, как Марина попала к вам? Подробно расскажите. Вы давно были знакомы?
Федоров покачал головой:
– Совсем мы не были знакомы.
– А как же тогда?
– А вот так. Издалека начинать надо…
Федоров со вздохом вытащил из надорванной пачки папиросу, потом с силой чиркнул спичку и жадно затянулся.
– Дело было так. После войны встретил я случайно одного человека. Вместе мы когда-то сроки свои отбывали. За что уж он сидел, и не помню. Ну вот. И так, значит, получилось, что встретились мы с ним через десять лет. И сразу он меня узнал. А как узнал, так про побег мой и напомнил. Страсть, как я перепугался. Ну, думаю, все. Отгулял. Но он мне и говорит: так, мол, и так, выдавать я тебя не собираюсь, сам невесть как перемучился, цену-то свободе знаю. Словом, живи, мол, как живешь. Только мне тоже помоги. Ты, значит, попал в переплет, ну и я попал. Не знаю, кто хуже. И рассказал, что женат был. Жена попалась ведьма. Он от нее и ушел. Она в Волгограде с дочкой осталась, а он в Москву подался…
При упоминании Волгограда Сергей невольно насторожился. Опять этот город! Скорей всего, это случайное совпадение. Но так все было запутано в деле, которым он занимался, столько уже возникало в нем неожиданностей, что Сергей каждую минуту ждал новых.
– …Ну вот, – не спеша продолжал Федоров, сам, видимо, успокаиваясь от своего неторопливого рассказа. – Устроился, значит, он в Москве, на дочку деньги высылает. Но одного до смерти боится: как бы жена не узнала, где он сейчас. Пусть, говорит, думает, что я здесь, в Борске, живу. Я буду письма свои к ней тебе направлять, а ты их ей пересылай, чтобы штемпель на конверте не московский был. А ей твой адрес дам, ты ее письма мне в Москву шли, до востребования. Не затруднит это тебя? Ну я, конечно, согласился. Я бы, знаете, и не на то согласился. Страх, как я его боялся. Хотя человек он оказался не вредный и за все годы ни разу о моем положении не напомнил. Да и не виделись мы совсем. Я только письма их из конверта в конверт перекладывал. А чего они друг другу писали, я, конечно, не знаю.
– По какому адресу вы письма его ей пересылали? – спросил Сергей, все больше заинтересовываясь рассказом.
– Тетке ее посылал, Власовой Агриппине Ивановне.
С припиской: «Для Марины». Тоже, значит, Марина.
– А она не видела разве, что почерк-то был разный? – снова спросил Сергей. – В письме и на конверте.\
– Почерк был один, – покачал головой Федоров. – Он мне и второй конверт с адресом присылал.
«Вот это конспирация», – подумал Сергей. И, не удержавшись, опять спросил: с