Со смертью заодно
Шрифт:
Сзади подал голос мечник из отряда Аделины.
– Эту стрелу послал в нее сам Ренегат, лорд Алагар. Лично. Но баронесса, даже получив смертельное ранение, успела смахнуть мечом его эльфийскую башку.
Мои руки беспомощно опустились.
– А зелья?
Мордред отрицательно покачал головой.
– Неужели ничего нельзя сделать?!
Алхимик вздохнул и виновато сказал:
– Я сумел лишь немного замедлить процессы. Сейчас она придет в себя, – его пальцы сжали мое плечо. – У вас будет около пяти минут. Прости. И не трогай древко.
Браги сделал знак. Все отошли в сторону. Я опустился на колени подле
– Базарбек. Мой Холодный Герцог.
Из моих глаз брызнула непрошеная слеза.
– Как все закончилось?
– Мы победили. Ты справилась. Взяли почти всех.
– Я – крутая девчонка? – она закашлялась с гримасой боли.
– Ты – лучше всех.
– Льстец, – улыбка чуть тронула ее бескровные губы. – Я умираю?
Мне пришлось опустить глаза под ее требовательным взглядом.
– Я умираю? – повторила она вопрос.
– Да.
– Долго еще мучиться?
Откуда–то сзади вытянулась рука Мордреда с черным пузырьком.
– Дай ей понюхать. Боль уйдет. Ей будет легче.
Аля вдохнула с себя волшебную соль. Ее рука рефлекторно потянулась к груди, словно ища внезапно ушедший источник боли, наткнулась на штырь арбалетного болта и бессильно отдернулась.
– Э–э–х, что–то не везет молодой и красивой баронессе Аделине. Только жить начала опять, и снова жизнь кончилась.
– Мы начнем все заново. И тут, и в реале.
Альфия фыркнула.
– Тоже мне, утешитель нашелся! Подвели под пулю, стратеги! Теперь опять новый цикл. Блин, как мне звери–то надоели уже. И насекомые. Вот стану тараканом – не поленюсь, доберусь до тебя и все продукты в холодильнике перепорчу! – моя девочка замолчала.
– Аля, я горжусь тобой.
– Ладно, чего уж там. Будем теперь жить реальным счетчиком.
Ее губы безмолвно зашевелились. Она что–то высчитывала.
– Блин, Базарбек! У меня целая неделя впереди свободная. Жди в гости.
Мое сердце восторженно прыгнуло в груди.
– Что лыбишься, соблазнитель? Нору свою прибери! А то увижу, что в хлев приехала – поверну обратно! Встречать такую невесту нужно с подобающими почестями!
– У меня для невесты будет сюрприз нехилый, – я значительно примолк.
– Ну колись, не томи. У меня, может, жизни осталось на одну затяжку, а он тут актера выдает!
– Мне вернули все владения. Теперь уже официально.
– И? Ты теперь счастливый обладатель многих гектаров пыльных гейзеров?
– Не только. Еще имеется несколько припрятанных сундучков. И не пустых.
Аля плеснула в меня коротким смешком.
– Так ты богат? А в лесу все намекал, намекал многозначительно, темнило несчастное. Значит, у нас будет любовь по расчету? И мне повезло заарканить олигарха почище Розика?
Я придвинулся к ней поближе и в самое ушко сказал:
– Розик по сравнению со мной – жалкий попрошайка. Я намного богаче Розика.
– О–о–о! Ну, теперь я твоя до скончания моих дней. Со всем приданым. Нашел ведь, паразит, чем купить. Богаче Розика, мама дорогая. Я сдохну от смеха быстрее, чем от этой долбаной стрелы.
– И у нас будет новая нора.
– Хорошо бы. Чур, я выбираю обои.
– Только сантехников из ЖЭКа вызывать не будем. Я сам буду менять краны.
– А что так?
– Да среди них кого только не попадается, – я осекся, увидев, что она меня уже не слышит.
Ее черты исказилось, по щеке потекла прозрачная капля. Из–за плеча вновь вытянулась рука Мордреда с очередным пузырьком.
– Капни ей на губы. Она забудется. И все произойдет во сне.
– Хорошо. Оставьте нас одних.
Все услышали просьбу Рыцаря Тьмы и неловко попятились назад. Пиявыч шагнул с остальными, взглянул на Браги и замер с раскрытым ртом.
За спиной Вокиала разыгрывалась странная, непонятная и неуместная сценка из жанра пантомимы. Пий Контур смотрел на нее во все глаза и ничего не мог понять. Вот Браги, неожиданно просветлев лицом, сунул могучую лапу в поясной кошель, нарыл что–то искомое и, улыбаясь, словно чеширский кот, потащил кулак наружу. На руку доблестного воина тут же тяжело легла серая длань Джорнея, удерживая ее на месте. На лбу ярла вздулись вены, губы упрямо сжались, на шее проступили тугие канаты жил. Иерарх, мужчина тоже не хилого десятка, особенно в обличье тролля, дрожа от напряжения, тем не менее, сумел навязать норгу свою силовую волю, и оба вельможи замерли в комичном противостоянии, как два карапуза, не поделившие игрушку. Джорней чуть кивнул в сторону, предлагая Браги отойти от всех подальше и спокойно поговорить. Осторожно ослабил свою хватку, одновременно показал глазами на кошель ярла и отрицательно покачал головой. Они неторопливо, нарочито прогулочным шагом пошли куда–то вглубь лагеря. Настроив уши на максимальный прием, Пиявыч увязался следом.
– Джорней! А ты в курсе, что ты – бессердечный сукин сын! – с такого оригинального тезиса начал свою речь Браги. – Между прочим, девочка сложила голову, защищая именно твою драгоценную задницу и исправляя допущенные ошибки… Кем, позвольте спросить? Ага, признаешь! Ну нельзя же быть таким бесчувственным истуканом!
Его рука, наконец, вынырнула наружу. В пальцах был зажат сверкающий флакон, выточенный из цельного куска сапфира. Бесценное Оживляющее Зелье. Последнее в Овиуме. Предпоследнее было вылито на тело Сойкина. И не помогло ничем. Точнее, не могло помочь. Джорней рассмеялся и ласково потрепал своего спутника по плечу:
– Бесценный ярл! Я, конечно, не обладаю способностями к Прорицанию, как ваша несравненная женушка, но кое–какие вероятностные линии просчитать все же могу. Поверьте, так для них обоих будет лучше.
Браги развел руками. Ему всегда было глубоко наплевать на всякие ухищрения и тайные помыслы.
– Я знаю одно: она погибает, и мы можем это остановить. Какие еще нужны аргументы?
– Мой дорогой друг. Вы видели эту барышню в деле? Разве это я по десять раз на день скандалил с ней в пух и прах во время путешествия от Болота до развилки на Сияние? Это тайфун и стихийное бедствие. Раз мы не властны над их сердцами, так давайте хоть посильно поможем бедняге Вокиалу! Раз уж им суждено быть вместе, не случится беды, если сия дивная барышня какое–то время побудет в полном его подчинении. Пусть герцог останется пока недосягаемым для нее, как далекий лунный свет. Это научит ее повиновению. Ну, хоть чуть–чуть.