Собачий Рай
Шрифт:
Миновав почти треть пустыря, Гордеев остановился, огляделся, указал в темноту:
— Сережа, посветите вон туда, пожалуйста.
Тот послушно направил раструб фонаря в нужном направлении. Ближе к подлеску пустырь превращался в сплошные холмы. Они напоминали стадо диковинных животных, улегшихся на ночлег. Некоторые из них достигали в высоту пары метров.
— Пойдемте туда, Сергей.
— Зачем?
— Лес — отличное прикрытие. Думаю, они прячутся именно там.
Гордеев не счел нужным таиться дальше. Если те, кого он искал, действительно прятались в холмах или
— Кто? — не понял сосед. — Кто прячется в лесу?
— Собаки, — ответил Гордеев, продолжая путь.
— Какие собаки? — недоумевал Сергей. — О чем вы говорите, Артем Дмитриевич?
— Бродячие псы. Стая бродячих псов. Я полагаю, их там может быть много. Несколько десятков.
— А при чем здесь бродячие собаки? — Сосед все еще не мог до конца понять, что же происходит. — Это тоже для романа?
— Нет, Сереж. Это не для романа. Смотрите внимательнее по сторонам. Если они уже научились охотиться, то вы их не услышите, пока они не подкрадутся достаточно близко.
— Близко для чего? — совсем тихо спросил Сергей.
— Для прыжка. — Гордеев продолжал пробираться вперед, время от времени оскальзываясь на раскисших буераках. — Дикие звери, Сережа, не издают звуков, пока не подкрадутся на расстояние прыжка. И лишь непосредственно в момент броска они издают рычание. Из-за резкого выброса адреналина в кровь жертва некоторое время не может двинуться с места. Она остается парализованной доли секунды, но, как правило, этого достаточно, чтобы хищник настиг ее.
— А при чем тут собаки? — Сергей быстро оглянулся, описывая фонарем круг. Ему вновь показалось, что он заметил тень, движущуюся следом. А может быть, и не одну. Но они мгновенно отпрянули в темноту, стоило обернуться. Сергей несколько секунд напряженно вглядывался в дождь, но так и не смог понять, что же это было. Тем не менее от рассказа Гордеева ему стало не по себе. По его спине и лицу пополз неприятный липкий пот. — Собаки — это… Это же всего-навсего собаки.
— Сережа, а что такое бродячая собака, по-вашему? — быстро поинтересовался Гордеев, взбираясь на высокий холм и с его вершины освещая подлесок.
— Ну, собака — это… Черт! — Он снова соскользнул в лужу. При весьма скромном диаметре лужа оказалась на удивление глубокой, и Сергей провалился едва ли не по колено. — Это такое домашнее животное. Четыре лапы, хвост, уши. Бродячая еще и грязная.
— Насчет хвоста, лап и ушей вы правы. Насчет грязи — тоже. Но с чего вы взяли, будто бродячая собака и «домашнее животное» — одно и то же?
— Ну как же, в школе учили. В книжках, опять же, написано. Собака — четвероногое домашнее животное…
— Сережа, запомните на всю оставшуюся жизнь: собаки от природы — хищные стайные животные. Хищные, Сережа! А насчет книг… Книги, Сережа, пишут не собаки. Книги пишут люди. И в школе преподают тоже люди. Что вы от них хотите? И то, и другое они делают, сообразуясь с собственным представлением о природе вещей. Только собакам плевать на это. Они вообще не знают, что люди о них думают. Просто живут по своим законам, — Гордеев на мгновение замер, вглядываясь в темную стену деревьев. — Слева, видите?
Сергей тоже вгляделся в точку, которую освещал тускловатый уже луч фонарика, подсветил своим и наконец заметил странное, бесформенное светлое пятно, явно выпадающее из общего черно-мокрого пейзажа.
— Что это? — спросил он.
— Не знаю пока, — ответил Гордеев. — Пойдемте посмотрим.
Они направились к лесу. Сергей то и дело оглядывался. Спина и руки у него покрылись гусиной кожей, и, несмотря на холод, глаза заливал пот. Холмы и буераки закончились резко, словно кто-то обрезал их ножом. Полоса травы стала жидкой, а затем и вовсе перешла в сплошной лиственно-хвойный ковер. Влага хлюпала под ногами, но явных луж не было — кроны деревьев рассеивали дождевые капли. Гордеев удерживал белое пятно в луче фонаря. Не дойдя до него метров пяти, они оба уже поняли, что это.
На куче отсыревшего сушняка, присыпанные местами черной жирной землей, висели останки человека. Судя по комплекции и белизне кожи, это была женщина, причем женщина в годах. Видимо, раньше на ней было платье, рейтузы и пальто. На ногах сапоги. Один сохранился до сих пор. Одежда же превратилась в лохмотья. Сергей огляделся. Женщину явно убили не здесь. И одежду рвали тоже в другом месте. Сюда притащили уже труп. Притащили и бросили… Тело погибшей представляло собой ужасающее зрелище. Кое-где еще сохранился кожный покров, но по большей части он отсутствовал. Плоть была располосована, словно изрезана ножом. На боках, плечах, ягодицах и бедрах вырваны или вырезаны целые куски. Правая рука отсутствовала, на левой не было кисти. Голени и бедра женщины тоже изрядно пострадали. На фоне черной земли отчетливо выделялась белая, сморщенная половина голой истерзанной ступни — правый сапог, видимо, остался там, где погибшая встретила смерть.
— Черт, — прошептал Сергей. — Она будто под комбайн попала.
— Хуже, — ответил Гордеев. — Думаю, не ошибусь, если предположу, что над ней потрудились те самые «домашние животные», о которых вы только что так тепло и лестно отзывались.
— Собаки? — шепотом спросил Сергей.
— Да, Сережа, собаки. Целая свора бродячих псов.
— Но не могли же собаки притащить ее сюда?
— Откуда вы знаете, что они могли, а чего не могли? — скептически хмыкнул Гордеев. — Вы что, большой специалист в зоологии?
— Нет, но… Я никогда не слышал о подобном. — Сергея передернуло.
— Вы много о чем не слышали, Сережа, уверяю вас. Здесь поработала стая голов в тридцать. А может, и больше. Очевидно, они настигли жертву там, — Гордеев махнул рукой в глубину пустыря, — загрызли, съели, сколько смогли, а остальное притащили сюда. Про запас. Видите, даже землей присыпали.
Сергей присел на корточки, подсветил себе фонарем. Вокруг тела листва и хвоя были разворошены, словно здесь трудилась бригада землекопов. На почве отчетливо читались следы когтей.