Соблазнить врага
Шрифт:
Какая доля вины лежит на Аннабель, решившей расстаться с сестрой, начать собственную жизнь, зная, насколько Иззи нуждается в постоянной поддержке? Моя вторая половинка, думала Аннабель, чувствуя полную безнадежность. От этого никуда не денешься. Они – две стороны одной медали, разные, но слитые воедино, в одно неразделимое целое. Должно быть, так распорядилась судьба. Или это просто злая шутка природы? Почему, когда они разделились на два существа, одной выпало стать сильной, а другой – слабой?
Сталь и воск, вспомнилась ей выразительная формулировка Дэниела Вулфа. Как он сумел
К сожалению, он прав. Аннабель постоянно помнила о том, что все могло быть иначе, тогда не она, а Иззи была бы сильной. Она не могла остаться глухой к сестриному призыву о помощи. Это было бы нечестно. Иззи не виновата, что не справляется в одиночку. И Аннабель не виновата. Просто так получилось.
– У вас с сестрой, должно быть, сложные отношения из-за того, что вы – близнецы.
Аннабель, вздрогнув, взглянула на него, пораженная тем, как точно слова Дэниела Вулфа отражают ее собственные мысли. Он уже покончил с супом и, откинувшись в кресле, наблюдал за нею. В тот миг, когда их взгляды встретились, она почувствовала: он доволен, что угадал. Ей стало не по себе. Как ему удалось заметить и понять то, что она так долго скрывала от всех, даже от своих родных?
Ее родители гордились своими девочками, замужеством Изабель, карьерой Аннабель, не замечая оборотной стороны их взаимозависимости. Мать до сих пор наряжала бы их в одинаковые платьица, совершенно не замечая, что они из-за этого чувствовали бы себя куклами, а не живыми людьми.
Она посмотрела на тарелку, на свою руку с ложкой, застывшую в воздухе, и сообразила, что сидит в задумчивости над опустевшей тарелкой, в которой осталась лишь крошечная лужица с кусочком лука. Она не могла вспомнить, вкусный ли был суп.
Встревоженная тем, что каким-то образом нечаянно выдала свою тайную заботу, она аккуратно положила ложку в тарелку и, собравшись с мыслями, решила перехватить инициативу и в свою очередь приступить к допросу.
Интерес Дэниела Вулфа к ее отношениям с сестрой лучше блокировать, слишком уж это щекотливая тема.
Когда она снова подняла глаза, в них было благожелательно-вопросительное выражение.
– Любые отношения по-своему сложны, как вы считаете?
Затем, почти без паузы, она перешла в нападение, стремясь задеть его за живое:
– Как вы относитесь к коррупции, которая обнаружилась в министерстве вашего брата? Вас это удивило?
Он брезгливо скривил губы:
– Не особенно. Барри никогда не упускал случая поживиться.
Значит, он не был слеп к истинной сущности своего братца.
– Вы знали об этом до его смерти?
– Не в подробностях. Я не сомневался, что слухи близки к истине, но разбираться в них было не мое дело, а Барри никогда не признался бы. Он не позволял левой руке знать, что делает правая. Великий был манипулятор.
Ее удивило такое честное высказывание. Он даже не пытается покрывать своего брата. Может ли она быть так же честна с ним? Если она скажет ему правду, удовлетворится ли он этим? Согласится ли оставить все как есть?
Она с трудом сдержала желание рассказать все. Ответить откровенностью на откровенность… Но ведь
– Он злоупотреблял доверием людей, – пробормотала она с гневно засверкавшими глазами.
– Те, чьим доверием злоупотребили в раннем возрасте, обычно не особенно уважают чужое доверие, – ровным голосом ответил Дэниел Вулф. – Доверие становится для них просто средством, которое можно использовать в своих интересах.
– Вы стали бы защищать его?
– Все имеют право на защиту, Аннабель.
– Сколько бы вреда они ни причинили другим?
– Таков закон. Никогда не следует выносить поспешных суждений. Люди не всегда виноваты в своих недостатках. Они тоже когда-то были невинными, до того, как жизненные обстоятельства подтолкнули их свернуть с прямого пути, – негромко добавил он.
– Это не дает им права вытворять все что вздумается.
– Верно, не дает. Для того и существуют тюрьмы.
Но все же его симпатии на стороне брата. Это ей не понравилось. Не понравилось и его юридическое рассуждение, как бы разумно оно ни было. В наши дни множество людей переживают развод родителей, но не превращаются в преступников, которые отнимают у других то, что им приглянулось. В ее глазах Барри Вулф был мошенником и мерзавцем.
Дэниел Вулф, вероятно, не захотел бы этого слушать. Правду иногда трудно переварить. А вдруг он постарается доказать, что все было иначе? Вдруг его чувство правды и справедливости решит, что Иззи должна заплатить за то, что попалась в ловушку, расставленную Барри, невзирая на обстоятельства и последствия?
Официант унес суповые тарелки.
Аннабель снова взяла свой коктейль. За пределами освещенного участка у бассейна вечер уже превратил деревья в темные силуэты. Аннабель слушала, как прибой набегает на берег, и старалась вернуть себе ощущение покоя. Но оно ушло, так же как и чувство свободы. С Дэниелом Вулфом нужно было что-то делать.
– Вы сердитесь, – заметил он.
Она взглянула на него с насмешкой.
– Я приехала сюда, чтобы хоть на время забыть все то, о чем вы напомнили мне. Меня это не очень радует.
Пристальным взглядом он удержал ее взгляд и ответил:
– Если совесть нечиста, от нее не скроешься.
Аннабель рассмеялась, желая сбить его с этой линии.
– Моя совесть абсолютно чиста.
Он продолжал сверлить ее взглядом.
– У вас были личные отношения с Барри, Аннабель?
Она почувствовала, как застывает ее лицо, и знала, что ее глаза презрительно засверкали.
– Вы спрашиваете, был ли он моим любовником?
Он криво улыбнулся:
– Гормоны не всегда в ладах с интеллектом. Многие женщины считали Барри неотразимым.