Соблазнительное предложение

Хеймор Дженнифер

Значит, он не слышал, что Люка уже освободили.

Генри выгнул бровь.

– Смерть на виселице – самая заслуженная кончина для этого человека, ты не согласна? Взять чужую жену в свой дом, как простую шлюху!

В желудке у Эммы все снова скрутилось в узел.

– От тебя я такого тоже не ожидал.

– Я была вдовой, – процедила она, не намереваясь более говорить на эту тему. Кроме того, она вообще была не обязана оправдываться перед этим человеком. И Эмма спокойно спросила: – Значит, это и есть твоя цель? Чтобы лорда Лукаса повесили за преступление, которого он не

совершал, затем убить меня, чтобы никто из нас не указал на тебя? Но ты же не убийца, ты сам сказал.

– Тем не менее я не могу позволить тебе давать против меня показания. Разве ты не понимаешь? Тут или ты, или я.

– А что, если я ничего про тебя не скажу? – все так же спокойно спросила Эмма. О, как она ненавидела этого человека! Ненавидела то, как он рассуждает о ее жизни и смерти, словно это обычная деловая операция. – Мне всего лишь нужно вернуть отцовские деньги.

Он мрачно хохотнул.

– А Люк, то есть лорд Лукас, всего лишь хочет узнать, где его мать. Отдай нам наши деньги, сообщи его светлости то, что он хочет знать, и мы оставим тебя в покое.

– Но ты моя жена, Эмма! Или ты забыла? – вкрадчиво спросил он.

– Так ведь ты мертв, Генри. Или ты забыл?

Он моргнул, глядя на нее. Она очень изменилась. Обстоятельства вынудили ее превратиться в куда более сильную личность, чем раньше. Теперь она человек действия, женщина, которая борется за выживание своей семьи.

Эмме хотелось надеяться, что скоро Генри узнает, насколько сильной личностью она стала. Когда она убежит от него. Когда заставит вернуть отцовские деньги и вдовствующую герцогиню Трент. Когда увидит, как его привлекают к ответственности за все мерзкие деяния.

– Как ты вообще оказалась с Хокинзом? – спросил он. – Неужели рассчитывала завоевать брата герцога, чтобы спасти состояние папаши?

– Ничего подобного. – Эмма схватилась за ручку дверцы, чтобы удержать равновесие, когда карета подпрыгнула на глубокой рытвине. – Он приехал в Бристоль в поисках Роджера Мортона. Я тоже искала Мортона, так что…

– Ты искала Мортона?

– Ты исчез не так бесследно, как думал. Оставил массу свидетельств о Мортоне. И больше года я считала, что он тебя убил.

Он поднял брови.

– Мы с лордом Лукасом проследили твой путь до Лондона.

– Где каким-то образом сумели отыскать мою контору.

– Значит, все-таки ты и есть Роджер Мортон, – пробормотала Эмма. – И кто вымышленный? Ты Генри или ты Роджер? Или обе эти личности фальшивые?

Он скорчил гримасу, а потом пожал плечами, словно решил, что правда уже ничего не изменит. Этим он укрепил предположение Эммы, что в самом деле намерен ее убить.

– Мое настоящее имя – Роджер Мортон.

Эмма медленно выдохнула. Она так и знала – все указывало на это. Но все равно ее больно ранила мысль о том, что даже имя оказалось частью притворного ухаживания. Он обманывал ее с той минуты, как они познакомились.

– Ты все еще моя жена, – напомнил он.

– Прошу, не надо лицемерить.

Он сощурил темные глаза.

– Значит, ты впустила его в свою постель, так?

– Это тебя вообще не касается.

– Суд не согласится с таким доводом.

– Да что ты? Неужели собираешься выдвинуть обвинение против Люка? После того, как подделал имя, изобразил собственную смерть и оставил меня с семьей без единого пенни? – Эмма презрительно хмыкнула. – Думаешь, суд признает наш брак законным?

– Генри Кертис существует на самом деле, Эмма. Я снова могу им стать. Запросто.

– Так, значит, ты этого хочешь? – уточнила она, отчетливо слыша горечь в собственном голосе. – Вернуться со мной в Бристоль и начать все сначала?

У него сделалась кислая физиономия.

– Конечно, нет. Это унылое существование не для меня.

– Где наши деньги, Генри? О, простите меня, мистер Мортон?

Лицо мгновенно сделалось бесстрастным.

– Ваши деньги? Не понимаю, о чем ты.

– Деньги, которые ты украл у моего отца.

– Я ничего не крал.

– Значит, ты признаешься, что сфальсифицировал личность и свою смерть, но по-прежнему настаиваешь, что не похищал денег моего отца? Но если ты делал все это не ради денег, то ради чего? Ко мне это, безусловно, не имело никакого отношения. Ты не только лжец, но и вор.

Он изучал ее лицо, сощурив глаза до щелок, и этим напомнил ей змею, решающую, нападать или нет на существо, осмелившееся потревожить логово.

Эмма покосилась на оружие, все еще направленное на нее, и сделала медленный вдох, пытаясь успокоиться. Она по-прежнему не сомневалась, что он хочет ее убить, просто выжидает подходящего момента и места, чтобы не навлечь на себя подозрений и, как всегда, остаться ни при чем. Он хитрый, коварный лжец, и хотя его все еще легко принять за человека, которого, как ей когда-то казалось, она любила, нельзя забывать о его подлости. Ни на секунду. Это может стоить ей жизни.

– Я бы посоветовал тебе прекратить обвинять меня, Эмма. Не думаю, что ты можешь разговаривать со мной с позиции силы. – Он многозначительно посмотрел на пистолет.

Эмма все так же медленно выдохнула. Вряд ли он хладнокровно убьет ее в карете посреди Лондона. Даже глухой ночью тут могут оказаться свидетели, а ему этого не нужно. Хотя он уже принимал поспешные, необдуманные решения и не всегда вел себя осторожно. Например, изобразил собственную смерть, но при этом оставил доказательства существования Роджера Мортона. Он подлец, но не способен сохранять холодный рассудок. Если Эмма сумеет его разозлить, он наверняка сделает что-нибудь необдуманное. Себе во вред и ей тоже.

Эмма прикусила губу.

– Скажи мне одну вещь, – мягко попросила она. – Что это за история с герцогиней Трент?

Мортон скривил губы и откинулся на сиденье, но чертов пистолет все еще оставался направленным в ее грудь.

– Эта женщина – настоящая мегера. Ты знала?

Эмма покачала головой.

– А в чем, собственно, дело? Неужели говорят, что я ее похитил, а потом расправился с ней?

– Толком никто ничего не знает, – пробормотала Эмма.

– Ничего подобного не было. – Он коротко, насмешливо рассмеялся. – Мне пришлось терпеть ее целый месяц из-за того человека, которому я задолжал. Он простил мне долг в обмен на некоторые услуги.