Собор без крестов
Шрифт:
Тихий, выражая мнение собравшихся на сходку, сказал:
— Магарыч от тебя не требуем, так как мы все прошли через твой гостеприимный бункер. Мы понимаем, что кличка Сарафан для тебя уже устарела, а поэтому, по твоей просьбе, твоей кликухой для общения с нами будет Лесник.
— Заявку Лесника мы удовлетворяем. Интересно, он может исполнить нашу заявку? — поинтересовался Бунтыл.
— Если надо, то почему и нет? — напрягаясь в душе, но внешне не выдавая своего волнения, спокойно ответил Лесник.
— Я слышал, ты неплохо мечешь пики в
— Лесник не шушера, чтобы такой хреновиной заниматься, — заступился за него Король.
— Таким номером он показал бы им: то, что может настоящий вор, не может собравшаяся шушера.
Одновременно вся зона познакомилась бы с новым законником и поняла, что попасть в наши ряды не так-то легко, надо многое уметь.
— Вообще-то мысль дельная, и с ней можно согласиться, — изменил свое мнение Король, — если только Лесник не будет возражать.
— Некоторые за спиной бакланят, что мы все делаем чужими руками. Пускай посмотрят, как у нас работают руки, не говоря о голове, так как за дурной головой умелых рук не бывает, — поддержал Штука.
— За один номер платишь штуку, не слишком ли накладно? — заметил Оборотень.
— Если Лесник согласится, то он выступит последним, поэтому ты можешь опередить его и получить штуку,
— пошутил Гуцул, до этого вообще не вступавший в разговор, а лишь принимавший участие в голосовании.
— Если вы предлагаете мне выступить в клубе со своим номером, то я согласен, но мне надо немного времени на подготовку. Я давно уже не баловался такими инструментами, — почувствовав общее настроение, согласился Лесник, — поэтому как бы не было конфуза с моим номером.
— Я считаю, что с выступлением в клубе Леснику надо повременить, — не спеша стал выражать свою мысль Граф. — Когда на сцене останется один лидер и Лесник посчитает борьбу с ним возможной, только тогда он пускай и выходит. В клубе мы всегда сидим в одном месте, ряд вы знаете какой, пятый. Там по ходу и решим, быть или не быть, — выразил он общее мнение.
Перед тем как расстаться, Лесник обратился к собравшимся.
— Друзья, мне надо вступить в контакт с хозяином по вопросу досрочного освобождения, — сообщил он им свою новость.
Обдумав ее, Тихий сказал:
— Я думаю, возражений не должно быть.
— Желание хорошее, лишь бы масть прорезала, — согласился Бунтыл.
— К общаковой кассе тебе не придется прибегать? — осторожно поинтересовался Оборотень, самый жадный из всех.
— Мне неудобно ее потрошить с первого дня вступления в наше братство. Обойдусь своими силами.
— Дипломатично поступаешь, — согласился с ним Король. — Как вижу, мы в своем выборе не ошиблись.
Достав из кармана серебряные часы-луковицу, Тихий посмотрел, сколько натикало времени:
— Торжественная часть сходки закончена. Давайте по пять граммов и будем разбегаться.
Глава 39
Только работающие в бане заключенные видели, как часто по нескольку часов подряд Сарафан занимается тренировками то с ножом, то с топором. Если в начале тренировок цель, находившаяся на расстоянии пяти метров, была в виде планки шириной в 10 сантиметров, то к их концу ширина планки стала пять сантиметров. И только тогда он подошел к Веселому и сказал, что согласен участвовать в самодеятельности. Веселый, вылупив на него глаза, с нескрываемым сомнением брякнул:
— Темнить изволите, уважаемый Сарафан.
— Кроме шуток и без понта, — серьезно повторил Сарафан.
— Я тебе не верю!
— Твое дело — верить мне или нет, но я действительно желаю участвовать в художественной самодеятельности.
— С каким номером ты думаешь там выступить?
— Ты, наверное, забыл, какой номер предлагал мне показать на сцене?
— Метать нож и кидать топор в цель — красивый номер, но нам его администрация не позволит показать.
Зачем в людях пробуждать звериные инстинкты?
— На воле такой номер называется цирковым, и он не считается звериным. Притом циркач нож метает не просто в деревянный брусок, а прямо в человека, за пределами которого начинается цель. Практически циркач может убить своего ассистента, но этого не происходит, зато зрители таким опасным номером остаются довольны.
— Я за твой номер голосую обеими руками, но как на него посмотрит хозяин? — сдался Веселый.
— Ты мне предлагал участвовать в самодеятельности?
— Предлагал, но ты отказался.
— Мне пришлось подумать и несколько раз отмерить, прежде чем решиться на такое. Теперь ты начинаешь ссылаться на хозяина, разрешит он или нет. Меня твои проблемы не волнуют, сообщи хозяину о моем согласии.
Если он откажет, то я больше с тобой ни в какие игры играть не буду.
— Ты что-то хитришь. Честно скажи, что тебя побудило обратиться ко мне со своим предложением?
— Душу перед тобой выворачивать я не собираюсь, не надейся, но информацию для размышления подкину.
Я уже просидел достаточно и хочу обратиться к хозяину с просьбой о досрочном освобождении и то, что я буду в активе, мне не помешает.
— Он на такую сделку не пойдет, — сказал Веселый.
— А почему? Плохо я работаю или у меня замечания есть?
— Ты же у нас всю погоду делаешь, думаешь, там, наверху, не знают?
— Пускай будет так, — согласился Сарафан. — Тебе что, климат в бараке не нравится, хочешь вернуться к Филиному?
— Против того, что было, нет никакого сравнения, с тобой спокойнее, — признался Веселый.
— Вот видишь, какая ты дрянь. По твоему рассуждению, если я авторитет, то плохой человек. Кому я сделал плохо, заступаясь за обиженных? Короче, я с тобой трепаться не собираюсь, что надо, я тебе сказал.