Собор (сборник)
Шрифт:
Мне пришло в голову, что, раз я уже могу различать игроков, то, возможно, уже могу видеть и Врата. Я выпросил у Сантаны ключ от подвала с переходами; тот был удивлен моей решительностью.
Спустившись вниз по опасно скользким ступеням, держа в руках зажженную лампу, я открыл и закрыл за собой железные двери. Лампу я поставил на столик и приступил к исследованиям. Несмотря на упорное вглядывание в пространство над белыми линиями порогов, я не заметил там ничего необычного. Я встал в самой средине шестиугольника. Все равно — ничего. Тогда я начал ходить вдоль стен помещения, рассчитывая на
Возле линий порогов были написаны ориентационные места переносов. Начиная с «Берлина», двигаясь по часовой стрелке, это были: «Маэхатт», «Дик-Ривер», «Пекин-V», «Дом Каэссии» и «Килиманджаро». Меня так и подмывало осуществить самостоятельный переход, хотя бы в Берлин, чтобы там потренироваться в процессе создания собственной фигуры в новом мире. И наверняка бы так и поступил, если бы не увидел той записки. Она лежала под столиком, сразу же возле его единственной ножки — небольшой, белый, несколько измятый бумажный прямоугольник с написанными ручкой несколькими строчками. Меня он просто заинтересовал, ничего больше — обычный листок. Я понял его и поднес к лампе.
Сантана:
От мезозоя через последовательность идет зеркальный вирус
Вечер 14 февраля 54 на Килиманджаро
Кавалерр.
15. ТУЧИ НАД РАЕМ
— Кто такой Кавалерр? — спросил я у Крени за ужином.
Над длинным, заставленным серебром и фарфором столом вздымался шум тихих разговоров, быстрых перешептываний, кратких взрывов смеха; кроме игроков здесь сидели всего четыре муляжа, и я мог быть уверен, что никто из них моего вопроса не услышит.
— Кавалерр? — удивился Крени. — Это киллер, работающий на Ерлтваховицича. Где ты о нем услышал? Или вспомнил его?
— Сомневаюсь, чтобы я когда-либо и что-либо вспомню, — покачал я головой, поднимая рюмку. — Амнезия полнейшая.
Крени надул губы.
— Да не будь ты таким пессимистом, никто не знает…
— Я уже попросту привык к этой ситуации. — Мои собственные слова заставляли меня задуматься. — Говоря по правде, я даже не был бы доволен возвращением памяти. Сейчас я предпочитаю быть тем, кем явлюсь сейчас, хотя, собственно, сейчас я никто; но боюсь открыть слишком много.
Крени как-то странно поглядел на меня.
Сам Крени обладал фигурой светловолосого, девятнадцатилетнего юноши, истинного южноамериканского Аполлона; его стартовое место находилось как раз в этой Луизиане. На самом же деле он был преподавателем истории, лет шестидесяти с лишним, после двух сердечных приступов и трех разорванных супружеских контрактов низкой степени. Входя в Иррехааре, он выбрал, из всех доступных, комплект коэффициентов, дающих наибольшую удачу, в результате чего, почти все остальные его коэффициенты были равны нулю. Он был единственным из известных Сантане игроков (если не считать Самурая), который после аварии Аллаха не умирал еще ни разу.
— А зеркальный вирус? — заговорил я с ним снова, уже после десерта.
— Слушай… — начал тот, потихоньку морща брови — этот его жест больше подходил профессору, чем подростку.
Тогда я показал ему записку, и он умолк.
— В подвале, возле Врат, пару часов тому назад, — объяснил я.
Крени щелкнул пальцами, подзывая лакея, шепотом передал ему какое-то указание; негр подошел к Сантане, склонился над ним и что-то начал объяснять — Черный, казалось, был чем-то недоволен, со своим кислым выражением на лице поглядывая в сторону Крени. В конце концов, он кивнул, извинился, поднялся с места. Крени тоже встал из за стола. За ними встал и я.
Мы перешли в библиотеку. Сантана закурил сигару — плантатор, куда ни глянь.
За открытыми окнами в прохладном вечернем воздухе неслась громкая музыка цикад. Вдали ржа конь, кто-то кого-то звал.
— Что случилось, Крени? Что, обязательно посреди ужина…
— Время, — буркнул тот и подал Черному записку.
Сантана прочитал сообщение, вопросительно глянул на меня — я кивнул.
— Как давно ты не заглядывал в подвал? — спросил у него Крени.
— Черт, да уже пару дней, а то и больше.
— Счастье еще, что спустился Адриан. Нужно будет смотаться на Килиманджаро и проверить дату.
— У меня имеется календарь этой последовательности на сорок скачков, так что сейчас тебе скажу. — Сантана отложил сигару, отыскал на библиотечной полке небольшую, в твердой оправе книжку, приютившуюся между астролябией и клепсидрой, и пролистал ее. — Семнадцатое февраля было там вчера утром, сейчас же там должно быть… — он глянул на часы, — …двадцать седьмое.
Крени развалился в кресле.
— Зеркальные ведь идут медленно, — бросил он.
— Не так уж и медленно, как этот мир. Нужно собираться.
— А может было бы достаточно дать знак Назгулу? В конце концов, ведь дойдет и до него.
— Назгул будет выжидать. Впрочем, в Астро уровень магии приближается к нулю, так что на них он может вообще и не пойти. А даже если и… — Черный отложил книжку. — Назгул станет выжидать, чтобы нам, случаем, не сделать услуги.
— Я стану перебивать вас, пока мне не объяснят, что, собственно, происходит, — рявкнул я: привычка игнорировать меня уже вошла им в кровь.
— Чего ты не понимаешь? — вздохнул Сантана и тут же продолжил.
Зеркальный вирус — это вирус, отражающийся на последующие миры через плоскости Врат; чаще всего, в вертикальной последовательности. Он меньше и медленнее, чем практически ничем не ограниченные местные вирусы, представителя которых я имел возможность видеть над Стоунхенджем. Но, принимая во внимание его способность к размножению и к переходу через границы миров, равно как и симулятивно-муляжную разумность, а прежде всего — чуть ли не человеческую заядлость в охоте на игроков, он представляет собой самую опасную форму вируса. Чаще всего, он принимает гуманоидную форму; сила его, в основном, представляет собой силу магии, поэтому в реалистических мирах его уничтожить не так и сложно. Но после каждого очередного возрождения он делается более осторожным: сейчас он попросту обходит такие миры. Но вот Луизиану он не пропустит наверняка.