Собрание пьес. Книга 1
Шрифт:
Рутилов. Зачем же ты сюда пришел? Да еще и не замаскировался, в сюртуке.
Передонов. Чтобы видеть самому, какие злоумышления затеваются.
Нотариус Гудаевский изображает дикого американца. В волосах — петушьи перья, маска медно-красная, с нелепыми зелеными разводами, кожаная куртка, клетчатый плед через плечо, кожаные высокие сапоги с зелеными кисточками. Он машет руками, прыгает, ходит гимнастическим шагом, вынося далеко вперед сильно согнутое голое колено.
Гудаевскии. Гайавата… Маловато… Ай да вата… Томагаук… Уф… Уф… Уф… Мокасины… Апельсины… Керосины… Ориноко… Око…
Гудаевская наряжена колосом. Пестрое платье из зеленых и желтых лоскутьев. Во все стороны торчат натыканные повсюду колосья. Они всех задевают и колют. Ее дергают, ощипывают.
Гудаевская. Свиньи. Нахалы… Царапаться буду…
Гости.
— Откуда она столько колосьев набрала?
— С лета запасла.
— Каждый день в поле воровать ходила.
Гудаевская. Врешь… Не тронь… Укушу… Американец, двинь ему в морду…
Безусый чиновник. Неужели вам не нравится костюм колоса?
Скромный гость. Да как вам сказать…
Безусый чиновник. Честное слово, это лучший костюм. Вы ей хотите отдать ваш розовый билетик?
Скромный гость. Да я, право, еще не знаю.
Безусый чиновник. Давайте мне, я ей передам. (Вырывает из рук Скромного гостя билетик и убегает. Скромный гость стоит в нерешительности.)
Унылая дама (наряженная Ночью). Дайте мне ваш билетик.
Передонов. Что ты! Билетик тебе? Рылом не вышла!
Ночь сердито ворчит и отходит.
Гости.
— Медведица, медведица идет… Умора…
— Поднести бы ей водочки…
Учительница Скобочкина наряжена медведицей. На плечах — медвежья шкура. На голове сверх полумаски положена медвежья голова, как шлем. Сложение дюжее, голос зычный. Ходит тяжело и рявкает на весь зал.
Скобочкина (Передонову). Я тебя съем, доносчик.
Передонов. Караул… (Бежит, натыкается на Гудаевского.)
Гудаевский. Белолицый брат, доносчик, бойся моего томагавка. (Бежит в зал.)
Хохот. Скобочкину окружают купчики. Ведут к буфету.
Гости.
— Мадам медведица, дозвольте угостить вас водочкою.
— Марья Потаповна, госпожа Топтыгина, опрокиньте шкалик.
— Берет… берет…
— Поглядите-ка, медведица водку дует…
— А ведь ей, пожалуй, приз дадут.
— Ну
— Вон она рюмку за рюмкой дует. Охмелеет.
— Да уж не без того…
— Какие ей билетики дадут, она и те растеряет.
— Это вы правильно. Пьяная баба уж известно.
— Бабу подпоить нетрудно.
— Не стоит ей и билетиков давать, — все равно проворонит.
— Глядите, глядите, какой молодец.
— Ну и дюжий парень… А руки-то… Вот так мускулы… Этот облапит — не обрадуешься.
Проходит актер Бенгальский, одетый древним германцем. За ним толпятся дамы.
Дамы.
— Какой богатырь… Душка… Восхищение…
— Ах, взглянуть бы на личико…
— Ах, какая прелесть… А вы знаете, кто это?
— Кто — актер Бенгальский.
— Я сразу узнала, только не хотела говорить.
— Обожаемый… Несравненный…
— Вы ему, конечно, отдадите билетик?
— Конечно, ему.
— Я ему уже отдала свой билетик.
Гости.
— Да уж лучше актеру давать.
— Я тоже думаю, лучше актеру или актрисе давать. А то если кто из наших получит приз, так хвастовством замучат.
— Истинная правда. Уж у нас такой город…
Гудаевский. Гайавата… Бледнолицые братья, давайте мне ваши билеты, если хотите курить со мной трубку мира.
Гости.
— А вы знаете, как Каштанова наряжена?
— Да разве она здесь?
— Здесь.
— А говорили, у нее сын болен.
— Ну, актриса посмотрит на сына… Нет, это я верно знаю, что она здесь… Сам сейчас с нею разговаривал.
— Да что вы… Кокетничает напропалую.
— А как наряжена-то.
— Да вон, глядите, гейша…
— Как она мила… Очаровательна…
— Господа, господа, собирать билетики гейше.
— Гайавата… Колос лучше гейши…
— Господа, кому дороги интересы искусства, сыпьте билетики гейше.
— Интересы искусства приплел…
— А вы не толкайтесь…
— А это что за голышка…
— Вот так-так…
— Ну и выголилась…
— Гайавата… Головата…
— Аванпостищи-то у нее какие…
— А спина-то, спина…
— А спина-то, спина, до самого пояса голая…
— Да никак на ней и рубашки нет…
— Ну, какая там рубашка…
— Эк, вы, батенька, чего хватились…
— Кому дороги интересы искусства…
Дамы.
— Что за безобразие…
— Какая неприличность…
— Возмутительно…
— Но чего же смотрят старшины…
— Надо протестовать…
— Мы протестуемся…
— У меня здесь дочь барышня…
Пьяный купчик. А вы бы, сударыня, вашей дочке барышне не велели смотреть, а мы желаем. Потому что интересы искусства. Что у вас дочка барышня, это нам нисколько даже не трогательно и наплевать.