Собрание сочинений (200 сказок. 1895 г.)
Шрифт:
Когда королевна и королевич пришли в опочивальню, там стоял каменный истукан, и королевна сказала ему: «В девять часов придет мой отец и затем будет являться каждый час, пока три не ударит; когда будет он окликать, то дай ему ответ вместо королевича».
Каменный истукан молча кивнул головой и затем стал кивать все тише и тише, пока голова его не стала попрежнему неподвижна.
На другое утро король сказал королевичу: «Ты оказался молодцом, но старшую дочь я не могу за тебя выдать – ты должен еще у второй дочери целую ночь бодрствовать; а тогда я подумаю, можно ли тебе жениться
Вот и пошел королевич с королевной в ее опочивальню, а там стоял еще больший каменный истукан, которому королевна сказала: «Когда отец будет окликать, то отвечай ты». Кивнул большой каменный истукан головою молча и стал качать ею все медленнее и медленнее, пока голова опять стала неподвижна. А королевич лег на пороге опочивальни, подложил руку под голову и заснул.
На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо выполнил свое дело, однако же и вторую мою дочь я не могу за тебя выдать замуж; ты должен еще одну ночь бодрствовать у моей младшей дочери в опочивальне, тогда я подумаю, можно ли за тебя вторую дочь выдать. Но не забудь, что я каждый час стану сам приходить, и если тебя окликну, то отвечай мне; а коли окликну, да не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться».
Пошел королевич с младшею королевной в ее опочивальню и там увидел истукана еще больше и еще выше, чем в опочивальне двух первых королевен. И сказала королевна истукану: «Станет отец окликать, отвечай ты». Ответил на это каменный истукан кивком головы и качал ею с полчаса, пока она не перестала качаться. А королевич лег на пороге и заснул.
На другое утро король сказал ему: «Хоть ты и хорошо бодрствовал, но я все же не могу за тебя мою дочь выдать, а вот есть у меня большой лес, и если ты мне тот лес с сегодняшних шести часов утра до шести часов вечера весь вырубишь, так я, пожалуй, о замужестве дочери подумаю». Дал он королевичу стеклянную пилу, стеклянный клин и топор.
Как только королевич пришел в тот лес да рубанул разок топором – топор пополам; взял было клин да приударил по нем, и тот в песок рассыпался. Он был этим так поражен, что уже думал – смерть его пришла; сел, да и заплакал.
Когда настал полдень, король сказал дочерям: «Одна из вас, девушки, должна ему чего-нибудь снести поесть». – «Нет, – отвечали обе старшие, – мы ему ничего не снесем; пусть та, у которой он провел последнюю ночь, и несет ему». Вот и должна была младшая снести ему поесть.
Придя в лес, она его спросила: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо», – отвечал он. Тогда она сказала ему, что он должен сначала чего-нибудь поесть; но он отвечал, что этого не может сделать, что должен умереть и есть не будет. Но она приласкала его и уговорила, чтобы он хоть немного отведал; он подошел и поел.
Когда он насытился, она сказала: «Приляг ко мне на колени, я почешу тебе голову, и ты повеселеешь духом». Когда она стада ему в голове чесать, он вдруг почувствовал усталость и заснул; а она взяла свой платочек, завязала на нем узелочек, трижды ударила узелочком о землю, приговаривая: «Арвегерс, сюда!»
И
Пошли человечки, созвали всех своих на помощь и тотчас принялись за работу, и прежде чем три часа прошли, все было сделано. А человечки опять пришли к королевне и доложили ей о том. Тут она опять взяла свой белый платочек и сказала: «Арвегерс, домой!» И все человечки разом исчезли.
Когда королевич проснулся, то очень обрадовался, а королевна сказала ему: «Когда пробьет шесть часов, тогда иди домой».
Он так и сделал; и король спросил его: «Что же ты, вырубил лес?» – «Да», – сказал королевич.
Когда они все сели за стол, король сказал: «Не могу еще отдать за тебя свою дочку: ты должен мне еще одну службу сослужить». Королевич спросил: «Какую службу?» – «Есть у меня большой пруд, – сказал король, – завтра должен ты туда сходить и вычистить его так, чтобы он был, как зеркало, и чтобы водились в нем всякие рыбы».
На следующее утро король дал ему стеклянную лопату и сказал: «В шесть часов вечера пруд должен быть готов».
Пошел королевич на пруд, ткнул лопатой в тину – и лопата сломалась; ткнул киркой в тину – и та сломалась. Видя это, он совсем растерялся…
В полдень же принесла ему молодая королевна поесть и сказала: «Ну что? Как?» – «Совсем плохо! – отвечал королевич. – Видно, придется мне сложить свою голову: мне даже и приступить к работе не с чем!» – «О, – сказала она, – ступай сюда да покушай сначала чего-нибудь, тогда у тебя на душе повеселеет». – «Нет, – сказал он, – есть я ничего не могу; я слишком уж опечален».
Тут она его приманила ласковым словом и заставила поесть. Потом стала у него в голове перебирать и усыпила его; когда же он заснул, взяла она платочек, завязала на нем узелочек, ударила узелочком трижды в землю и сказала: «Арвегерс, сюда!»
И явилось опять к ней множество подземных человечков и все стали спрашивать, чего она желает. Приказала она им пруд в течение трех часов так вычистить, чтобы он блестел как зеркало – хоть глядись в него! – и всякие рыбы в нем водились.
Пошли человечки на пруд, созвали к себе всех своих на помощь – и поспела работа их через два часа. Потом опять пришли к королевне и сказали: «Все мы исполнили, что было приказано». Тогда взяла королевна платочек, ударила трижды в землю и сказала: «Арвегерс, домой!» И все они исчезли.
Проснулся королевич – видит, что готова работа. Тогда ушла и королевна и сказала, чтобы он в назначенное время приходил домой.
Как он пришел, король его спросил: «Что ж? Очищен ли пруд?» – «Очищен», – отвечал королевич. «Ну, хоть ты и очистил его, – сказал король, – однако же я не могу за тебя выдать мою дочь. Прежде ты мне еще одну службу сослужи». – «Да что же еще?» – «А вот на той большой горе, что вся заросла колючим терновником, ты весь терновник выруби да построй там большой замок, прекрасней которого нельзя было бы вообразить и чтобы в том замке было все для житья необходимое».