Собрание сочинений (Том 1)
Шрифт:
Приходили мальчики и девочки с завода и из техникума. Она сама приучила их приходить — ей нравилось на них смотреть. Приходили товарищи, инженеры. Приходили женщины, которые считали ее своей приятельницей. У них была несносная привычка целоваться. Для тех, которые красят губы, это просто неприлично.
Она всех радушно принимала, она вела эти годы напряженную трудовую жизнь и теперь была рада поболтать с людьми. Грушевой — особая статья. Голубок с пучком незабудок в клюве. После одного его посещения, когда он до двух часов ночи рассказывал
«При такой обстоятельности, — думала она, зевая, — автобиографического материала ему хватит на год. И он на таком взводе, что на него не подействует, если сказать ему по-честному: пошел вон, дурак. Будет еще хуже: он пустится в объяснения. Установить, что ли, на окне систему зеркал, чтоб было видно, кто стоит у парадного?.. Тогда пусть звонит сколько угодно: меня нет дома. Веденеевы на два звонка не откроют, хоть он звони до утра».
Она увидела Костю Бережкова, шедшего навстречу.
— Костя, — сказала она, — у меня к вам дело.
Она дала ему денег на расходы и объяснила, что ей нужно.
— Чудно, Костя, — сказала она, поглядев на его работу. — Вы мне сделали подарок: сегодня день моего рождения.
Он широко улыбнулся и сказал: «Поздравляю вас». Потом они сели пить кофе. Большое удовольствие — готовить бутерброды для такого птенца.
— Если встретите кого-нибудь при выходе, — сказала Нонна, прощаясь с Костей, — и спросят меня, вы не знаете, дома я или нет. Вы идете от Веденеевых. Пусть звонит два раза.
Предчувствие ее не обмануло. Едва она взялась за перо (она решила в этот день ответить на все письма родственников и знакомых, скопившиеся за полгода), как снова позвонили два раза. Осторожно, чтобы ее не увидели с улицы, она посмотрела в зеркальце: на крылечке стоял Грушевой. Поза его выражала искательность и нетерпение. Время от времени он нажимал на кнопку звонка.
«Он звонил мне в отдел, — подумала Нонна, — и ему сказали, что сегодня мое рождение. И он кубарем примчался сюда. Он полагает, что я сижу и млею, и жду его».
На всякий случай она заперлась на ключ: вдруг Мариамне надоест слушать звонки и она отворит.
«Дорогая Соня, — хладнокровно писала Нонна под отчаянные звонки, — я не писала тебе так давно потому, что…»
У Мариамны был железный характер. Она не отворила Грушевому.
Очень трудно писать людям, с которыми давно разлучила жизнь.
Это милые люди, дай бог им удачи и счастья. С ними связаны благодарные воспоминания. Но человек не живет воспоминаниями. Всходит солнце и возглашает новый день. Человек поднимается от сна и думает не о том, что с ним было десять лет назад, а о том, что ему предстоит сделать сегодня. Он думает не о тех людях, которые были около него десять лет назад, а о тех, которые будут около него сегодня и завтра. Может быть, те, прежние, были милее; но с сегодняшними ему жить. И уже этим они гораздо нужнее.
Кровное
У тебя прелестные дети; я желаю им всего, всего лучшего! Как они учатся? Как твой муж, прошло ли у него воспаление среднего уха? У меня все благополучно. Работаю, как прежде. Замуж — нет, не вышла…
«Дорогая Лиза, я не писала тебе так долго потому, что…»
Нонна приехала на Кружилиху шесть лет назад, когда окончила политехнический. Она не выбирала, куда ехать. Ее послали. Ей было все равно, только не терпелось скорее начать самостоятельный путь.
У нее не было никакого опыта. Ее назначили в отдел главного технолога.
Надо было где-то жить. Ей сказали, что в доме Веденеева сдается светелка. Нонна пришла в дом, где и сейчас живет. Он ей понравился сразу. Дверь открыл Андрей, который как раз тогда приехал домой на каникулы.
Светелка была веселая, солнечная. Перед светелкой — маленькая темная передняя, где можно поставить умывальник и примус. Из окна был виден старый поселок и полоска леса на горизонте. Нонна села в старомодное кресло и подумала: хочу тут жить. Явилась Мариамна. Нонна быстро договорилась: столько-то за комнату, столько-то за дрова, столько-то за уборку. «У вас очень чисто, и у меня будет так чисто?» Мариамна в ответ только шмыгнула носом… Андрей стоял и смотрел на Нонну, пока та разговаривала с Мариамной.
Она быстро привыкла к этой семье. Никто ее не стеснял. Мариамна убирала наверху в те часы, когда Нонны не было дома. Иногда вечером раздавался стук в дверь, заглядывала Катя, молодая жена Павла: «Нонна Сергеевна, идите с нами ужинать, мы пельменей наварили». Нонна брала какое-нибудь угощение и спускалась вниз. За столом она видела, что Андрей все время смотрит на нее. Потом он уехал в свою академию. На следующий год, окончив ученье, он приехал уже совсем.
Этот год для Нонны был годом страданий. Главный технолог спросил ее:
— У вас какая была дипломная работа?
— Шатунная группа.
(Кстати сказать, диплом у нее был отличный, она для него изучала по журналам технологию обработки шатунной группы на передовых предприятиях.)
— А приспособления вы делали? — спросил главный технолог.
— Да, — ответила она. — У нас был курс приспособлений.
Он поручил ей сделать поворотное приспособление для расточки отверстий в поршне. Она разобралась в задаче и выяснила, что ни теоретическая механика, ни металловедение, ни курс деталей машин, ни прочие науки, которым ее учили в институте, не могут ей здесь помочь. Надо увидеть, так сказать, живое приспособление, похожее на то, которое она должна сделать. Но она не нашла такого.