Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
– Понимаешь, - зашептал, - интереснейшая задача! Одним махом - всю площадку!
Я сперва не понял, о чем он говорит. Дед напомнил, что рассказывал отец. В Ленинграде делают для нашей станции турбины. Каждая турбина двести с лишним тысяч киловатт, махина - будь здоров. Только рабочее колесо - шесть метров в диаметре. Такую турбину сделать - ого-го! сколько труда надо. Потом перевезти - целый эшелон. Но и этого мало. Надо смонтировать. А чтобы смонтировать, нужна площадка. Целая площадь, а
– Понимаешь, - шептал мне дед, - а я хочу разом!
– Как это разом?
– не понял я.
– Одним взрывом! Только надо как следует рассчитать.
И вот он глядит в синеющее окно своего склада и, пока никого нет, считает, шуршит незамерзающим карандашом.
Ногам тепло, а изо рта у деда вырывается парок.
Он улыбается, мурлычет свою любимую песню, и я тихонько, совсем неслышно, про себя, пожалуй, подтягиваю ему:
Если смерти, то мгновенной,
Если раны - небольшой.
Дедушка думает о взрыве, а я о дедушке.
Но о нем думаю не только я. Однажды распахивается дверь, и на пороге возникает Анна Робертовна. Давненько я ее не видал! В руках француженка держит узелок.
– Мон женераль!
– говорит она, сияя улыбкой и развязывая узелок. Гриша влюбился, понимаете! Такая милая девушка! И я просто счастлива, тьфю-тьфу, как бы не сглазить!
В узелке пуховый платок, в пуховом платке шерстяной берет, в берете маленький горшочек. Анна Робертовна открывает крышечку, и из горшочка вкусно пахнет гречневой кашей.
Я от угощения отказываюсь, а дедушка ест с аппетитом, щеки у него раскраснелись. Анна Робертовна облокачивается на стол, складывает дряблое личико в ладошки и бормочет, бормочет негромко: мечтает, как Гриша женится.
Я вспоминаю о французском и вздыхаю. Вот у Анны Робертовны внук сразу по-французски говорить станет, ясное дело. Только приедет домой из больницы, сразу закричит: "Бонжур, гранмаман!"
Или как там называется бабушка по-французски...
ШАБАШНИКИ
Дедушка поссорился с отцом.
Никогда не думал, что они поссориться могут. Причин нет.
Но нашлась причина.
Это при мне было, я все своими глазами видел.
Так вот, зафырчал однажды грузовик под окнами склада. Вошли два человека. Пожилые, вежливые, на вид - одинаковые, словно братья. Пожали деду руку, которая в перчатке с голыми пальцами. Сняли шапки, хотя было холодно, и один вытаскивает из кармана что-то продолговатое, завернутое в газету.
Дедушка поглядел на сверток, удивился:
– Это что?
– Понимаешь, дед, - сказал один мужчина, - нужен цемент - мешочков пять, пиловочник, если имеешь, гвоздей ящик-другой, рулона три рубероида. Строимся. Кумекаешь?
– Кумекаю, - ответил дед, усмехаясь.
– Кто тут не строится? Давайте накладную, у нас этого добра хватает.
Тогда один из двух одинаковых мужчин развернул сверток, поставил на стол бутылку с вином.
– Что это?
– спросил дедушка, но на этот раз голос у него дрогнул.
– Накладная, - ответил, ухмыляясь, другой одинаковый человек.
– Ну-ну-ну-ну!..
– протянул дедушка и добавил, хлопнув себя по лбу: Кумекаю!
– То-то же, - облегченно вздохнул один мужчина.
– Штопор есть?
– спросил другой.
– Есть, - ответил задумчиво дед, встал с табурета, пошел к двери.
Мужчины переглянулись, не понимая, а дед распахнул дверь и произнес негромко:
– Выметайтесь!
– Да ты что, дед?
– воскликнул один.
– Мы же еще и заплатим, - прибавил второй.
– Выметайтесь, или я вас передам куда следует, - повторил спокойно дед.
Мужчины напялили шапки, глаза у них забегали.
– Стройка не обеднеет, дед!
– примирительно говорил один мужчина, а второй, чертыхаясь, прятал бутылку в карман.
– Стройка же грандиозная! Великая стройка коммунизма, понимаешь? А нам надо пристрой сделать, сарайку, туда-сюда...
– Идите, - сказал дедушка таким тоном, что мужчины попятились к двери.
– Ну негде же взять, пойми, - продолжал человек.
– Мы к тебе по-хорошему, а ты...
– А я по-плохому!
– крикнул дед своим знаменитым голосом.
Лампочка над столом шевельнулась, мужчины исчезли за дверью. Фыркнул грузовик, все стихло.
Дед сел на свое место, потер лоб. Стал писать дальше. Я заметил: пальцы у него тряслись. Он бросил карандаш, поглядел на меня.
– Видал?
– Жулики?
– спросил я.
– Похоже на то, - ответил он.
– Хотят за счет государства руки погреть.
Мы помолчали, дедушка успокоился, стал писать снова.
И вдруг зафырчал грузовик.
– Дед! Дед!
– закричали с улицы.
Я испугался. Зачем вернулись эти люди, что им нужно? Дедушка вышел на улицу, я стоял рядом с ним.
– Эх дед!
– крикнул мужчина из кабинки грузовика.
– Зря упрямился! Вон там цемент лежит, целый штабель: бери, не хочу. А гвоздей у плотников взяли, за ту же бутылку. Два ящика - гляди.
– Он показал пальцем за спину, на кузов. Из кузова торчали какие-то доски, бревна, железные прутья.
– Воруете?
– крикнул дед.
Мужчина помотал головой.
– Берем. Рады бы заплатить, да казна у нас богатая, не нуждается!